На сеновал с Зевсом. Елена Логунова

опыт подсказывал мне, что имеет смысл убраться из дома раньше, чем папуля вернется с буряками и репками.

      – А куда мы идем, тебе неинтересно? – уколола мамуля.

      С губ само рвалось: «Все равно, лишь бы не на кухню!», но я промолчала. Необязательно было просвещать родительницу относительно того, какая именно альтернатива сподвигла меня принять ее любезное предложение без расспросов и уговоров.

      – Мы собираемся в театр! – так и не дождавшись ответа, торжественно сообщила она.

      – Опять?! – ляпнула я.

      – Ты уже была в театре? – удивилась мамуля.

      Она выразительно оглядела меня с непричесанной головы до туфель, на которых оставила зримые следы окопная глина, и недоверчиво хмыкнула.

      – Я туда уже собиралась, – ответила я.

      – Ты? В театр?! – Мамулино недоверие достигло невиданных высот и сделалось откровенно обидным.

      Пришлось объяснять, что я вовсе не такая темная малограмотная личность, как некоторые, наверное, думают. Не красавица-блондинка из анекдотов, я вполне образованная современная девушка, временами испытывающая тягу к культурной жизни не только в ее инговых формах.

      – В каких, в каких формах? – услышав незнакомое слово, наша великая писательница засмущалась и потеряла весь свой апломб.

      – В инговых! – повторила я. – Ну, знаешь: пирсинг, дансинг, шопинг…

      – Спарринг! – громко и радостно подсказал из своей комнаты Зяма. – Но только не тот, где морды бьют, а где бессистемно спариваются.

      – Если бессистемно, то это уже свинг! – возразила я, шагнув поближе к дверному проему, чтобы видеть братца.

      – Тоже инговая штука, – охотно согласился он, неторопливо перелистывая «Плейбой».

      – Эх, Зяма, жаль, что ты не можешь пойти с нами! – без видимой связи со сказанным взгрустнула мамуля. – Тебе бы понравился этот спектакль! Он буквально для тебя и про тебя!

      – Неужели в нашем театре наконец поставили «Идиота»? – ехидно спросила я.

      «Плейбой», трепеща листочками, прошуршал над моей головой, стукнулся о стену и убитой молью упал на пол. Я подняла сексуальную дохлятину, любезно вернула ее Зяме и пошла снаряжаться в культпоход.

      Пока я выбирала наряд, а потом одевалась, причесывалась и раскрашивалась, мамуля морально готовила меня к восприятию спектакля.

      – Рассказывают, что это совершенно возмутительное безобразие! – возбужденно блестя глазами, говорила она. – Нечто абсолютно непристойное: хористки топлес, кордебалет исполняет стриптиз, а главные герои прямо на сцене очень зажигательно имитируют процесс интимной близости.

      – Из скольких актов? – ревниво поинтересовался Зяма, не уточнив, какие именно акты его интересуют.

      Мамуля его не услышала, потому что я перебила брата:

      – Так мы идем в ТЮЗ на «Яблоко раздора»?! Вот здорово! Я как раз хотела его посмотреть, да обстоятельства помешали! А разве вчера был не самый последний спектакль?

      – В ТЮЗ?! – Зяма не смог удержаться в стороне от интересного разговора.

      Он