Офицерская баллада. Тимур Максютов

что же, поздравляю с дебютом! Все прошло отлично – я в вас не сомневалась, мой лейтенант! Пойдемте?

      Тагиров кивнул, спустился со сцены, подал руку. Ольга, подобрав длинный подол, застучала каблучками по ступенькам.

      – Что же, рыцарь, проводите даму в танцевальную залу! Надеюсь, вы не обещали первый тур вальса какой-нибудь легкомысленной девице и я могу на вас рассчитывать? – и засмеялась своим необыкновенным смехом.

      – Ну что вы, Ольга Андреевна, никому я ничего не обещал, кроме вас!

      – Хм. Странно. Мне казалось, что и мне вы ничего не обещали, ха-ха-ха! – Ольга явно развлекалась.

      – А это у вас изумруды в сережках? – спросил Тагиров, чтобы хоть что-нибудь сказать.

      – Да. Под цвет моих глаз. И ваших, кстати, тоже. Муж привез из Египта – в командировке там был.

      У Марата резко испортилось настроение. Тем более что на выходе из зала их ждал полковник Сундуков. На удивление довольный.

      – Ну че, комсомол, молодцом! Как ты прям! До печенок своим стихом. Продрало! Ну, и без запинок вел. Не опозорил честь рембазы. Еще бы хоть в половину так же хорошо службу исполнял – глядишь, драл бы я тебя чуток пореже, ха-ха-ха!

      Ольга искоса глянула на пунцового лейтенанта и с укоризной покачала головой:

      – Ну зачем так, Коля? Сегодня же праздник – мог бы и не вспоминать о вашей… м-м-м… специфике.

      – Ладно, я на завтра процедуру отложу, так и быть, – Дундук подставил локоть. – Давай, жена, цепляйся. Пошли – там банкет для старшего командного состава. Коньяк армянский, икра черная.

      Они уходили – огромный, тупой, красномордый пузырь и гибкая, как зеленая веточка, нимфа. Муж и жена.

      Ольга обернулась, одними губами прошептала «Спасибо» и послала воздушный поцелуй.

      Лейтенант улыбнулся в ответ и двинул на улицу – покурить.

* * *

      Было совсем темно. Фонарь у входа очертил круг затоптанного, коричневого снега. От стены тихо окликнули:

      – Марат! Покурим? А то я пустой.

      Лейтенант пригляделся и узнал сутулую несуразную фигуру Серёжи Викулова. Тот вернулся после сопровождения «груза двести» совсем уже нелюдимым, ни с кем не общался и сутками пропадал в ремзоне, закопавшись в кишках электронных приборов с головой. Пришел конец горячим дискуссиям на военно-исторические темы – Сергей не предлагал, Тагиров не напрашивался.

      Марат протянул пачку, чиркнул спичкой. Затянулись. Викулов явно не знал, как начать разговор, а Тагирову было и так хорошо – в тишине молчать и вспоминать легкий, как прикосновение цветка, поцелуй в щеку, слышное только ему «спасибо» одними губами…

      Наконец Серёжа заговорил:

      – Очень плохо почта работает. Только сегодня письмо пришло, а чего тут до Иркутска-то? Тьфу! А шло целых три недели! Я уж и не знал, чего подумать, – у нее же соревнования, мало ли что…

      Викулов говорил горячо, торопясь выложить побольше, пока не перебили. И – что очень удивляло – счастливо улыбаясь при этом. Из бестолкового, будто сляпанного из разнокалиберных обломков рассказа Тагиров понял: еще год назад,