Званый ужин в английском стиле. Валерия Вербинина

и обняла сына.

      По правде говоря, Митенька был готов и не на такое, чтобы спасти красавицу Амалию от мужа – наверняка тирана, деспота и самодура, каких свет не видел, но похвала была ему приятна. Он приосанился и поправил очки, а Павел Петрович бросился к доктору, который взглянул на часы и быстрым шагом направился к выходу. Судя по всему, француз собирался произвести маневр, в просторечье известный как «сделать ноги». Выражаясь более высоким штилем, он явно собирался улизнуть.

      – Венедикт Людовикович! – Павел Петрович догнал де Молине уже на лестнице. – Куда же вы? Мы так на вас рассчитывали!

      Доктор, явно сконфуженный, забормотал что-то о пациентах и профессиональных обязанностях, которые вынуждают его… Но от Павла Петровича не так-то легко было отделаться. Он ласково, однако же весьма твердо взял француза под локоть и, невзирая на его протесты, увлек обратно в гостиную.

      – Венедикт Людовикович, я просто вам поражаюсь! Вы же сами понимаете, какой вы незаменимый человек… – Павел Петрович оглянулся на жену и позволил себе даже довольно рискованную шутку. – Вдруг барон Корф еще что-нибудь у нас разобьет? Тогда ведь нам будет не к кому обратиться за помощью… – Де Молине вновь замотал головой, но Павла Петровича было не остановить. – Хорошо, мой дорогой, хорошо! Я посажу вас рядом с нашим итальянским гостем.

      – О, нет, зачем же, прошу вас! – запротестовал доктор. Но Павел Петрович не желал ничего слушать. Он пожурил доктора за бегство, подвел его к жене и спросил, нельзя ли посадить де Молине рядом с хиромантом. Однако Анна Владимировна заявила, что это невозможно, места возле итальянца уже заняты ею самой на правах хозяйки дома и графиней Толстой.

      – Мы посадим вас рядом с Митенькой, – объявила она, улыбаясь своей блеклой, невыразительной улыбкой. – И баронессой Корф.

      Судя по всему, доктор был вовсе не против подобного соседства, так что на том и порешили.

      – Александр, – тревожно шепнула Варенька своему спутнику, когда они шли в столовую, – может быть, нам лучше уйти? Я же вижу, вам неприятно находиться… рядом с ней.

      Это было явно лишнее: барон Корф терпеть не мог, когда кто-то видел его слабость. Он метнул взгляд на Амалию, которая держалась непринужденно, словно ничего и не произошло, и отвернулся.

      – Уверяю вас, вы ошибаетесь, – холодно произнес офицер. – Между мной и госпожой баронессой все давно кончено.

      Варенька поглядела на него тревожно. От отца, генерала Мезенцева, который многое знал о жизни двора, она слышала, что первая жена барона оказалась вертихвосткой и авантюристкой, каких поискать, и что бедный барон изрядно с ней намучился, пока развод (на который он, к слову, до последнего не соглашался) не положил конец его мучениям. Но Амалия не походила ни на авантюристку, ни на легкомысленную особу вроде графини Толстой, которую не принимают в приличном обществе. Она вообще ни на кого не походила. У нее было умное лицо, и держалась она как настоящая светская дама. Нет, Варенька была бы только рада, если бы первая баронесса Корф оказалась исчадием ада, но,