Отравленная маска. Валерия Вербинина

платьях и под самую дивную музыку на свете люди остаются такими же пошлыми, эгоистичными и мелочными, как и в любом другом месте. Ей так хотелось верить в сказку, а та обернулась банальным фарсом. Бал только начался, а она уже с нетерпением ждала, чтобы он поскорее закончился.

      – Посмотри, какая куколка! – важно сказал Григорий Гордеев своему приятелю Дмитрию Озерову в правом углу залы. Озеров был сыном хозяев бала. Он мечтал о славе литератора и писал стихи и прозу, но вот слава о нем вовсе не мечтала, ибо его литературные опыты успеха не имели. В остальном это был вежливый, интеллигентный, спокойный молодой человек, ни в чем не вызывавший нареканий.

      – Ты о ком? – спросил он у Григория.

      – Возле Берберовой, – многозначительно промолвил Григорий, заливаясь счастливым глуповатым смехом. – Видишь? Та, что потупила глазки.

      Озеров пристально посмотрел в указанном направлении, увидел Амалию, поправил очки, но не удержался и взглянул на нее вновь.

      – Кто это? – нарочито равнодушным тоном осведомился он. – Ты ее знаешь?

      – Впервые вижу, – отвечал его собеседник.

      К ним подошел Евгений Полонский. В свете все трое считались большими друзьями.

      – Эжен, – спросил у него Григорий, – кто эта юная особа между генеральшей и толстой бабой у дверей?

      Евгений обернулся и без всякого интереса поглядел в другой конец залы.

      – Ее зовут Амалия, – объявил он.

      – Ты ее знаешь? – удивился Дмитрий. – Познакомь меня с ней.

      – Я ей не представлен, – поставил его на место Евгений. – Видел как-то мельком в Париже.

      Григорий захохотал.

      – В Париже! Это интересно! Что она делала в Париже, а?

      Он высунул кончик языка и силился подмигнуть приятелям обоими глазами. Его широкое мясистое лицо лоснилось от пота.

      – Как ты глуп, Гриша, – равнодушно заметил ему Евгений.

      Гриша, ничуть не обидевшись, еще заливистее рассмеялся.

      – Я приглашу ее на вальс, – решился Озеров и сделал шаг вперед.

      – Берегись, Митенька, – сказал ему вслед граф Полонский. – По-моему, та вульгарная особа рядом с ней только и ищет, кому бы ее сосватать. Да и, насколько я помню, происхождение у нее – так себе.

      Озеров не был снобом, но он заколебался и упустил момент. Амалия, по-прежнему чувствуя себя под перекрестным огнем взглядов, двинулась к толпе ожидавших приглашения девушек. Она не была трусихой, но колени у нее подгибались.

      «Никогда не буду больше ездить на балы!» – решила она.

      «Но чего же я боюсь? – в смятении подумала она уже в следующее мгновение. – Чего? Как все это глупо, в самом деле!»

      – Похоже, у бедняжки неспокойно на душе, – притворно участливым тоном заметила длиннолицая девушка в желтом платье. К ней только что подошел офицер в красивом белом мундире, собираясь пригласить ее на танец.

      Офицер обернулся, и Амалия мгновенно узнала его. Этого человека она видела в Ментоне – он жил в уединении на соседней вилле и лечил слабые легкие. Когда умер