Джон и Джордж. Пес, который изменил мою жизнь. Джон Долан

жирной подливкой.

      Думаю, одна из причин этого заключалась в том, что и мама, и отец выросли в военное время – они оба родились в 1939 году с разницей в несколько месяцев. Они прекрасно помнили продуктовые карточки и хотели дать своим детям все возможное. В их времена никто не садился на диеты – наверное, Дот просто считала, что мой детский жирок уйдет сам, когда я подрасту.

      «Не стоит волноваться, он всего лишь ребенок и перерастет это», – в те годы я не раз слышал эту фразу, которая то и дело всплывала в разговорах родителей. Жаль, что в моем случае это не было правдой.

* * *

      В свободное от школы время я изучал свой район. Меня завораживали личности и события, средоточием которых был Тернпайк-Хаус, а прогулка по парку Кинг-сквер или вокруг наших домов всегда оказывалась весьма познавательной. В те времена родители давали детям гораздо больше свободы, чем сейчас. Никто не переживал, что ребенок повстречает какого-нибудь незнакомца – обычно мы смеялись над их странностями, а не пугались их, ведь заслуживавших внимания персонажей вокруг было предостаточно.

      Ранним вечером можно было встретить старую Нелли, которая вываливалась из паба, во весь голос распевая песни военных лет и хиты мюзик-холлов. Нелли была старой девой, которую не привлекали мужчины, зато привлекала выпивка. «Долог путь до Типперери, – орала она. – Долго нам идти…»

      Внезапно ее пение прерывалось звоном битого стекла: это кто-нибудь из окрестных домов швырял в Нелли винные бутылки со своего балкона. «Эй, заглохни, а? Вот тебе!» – доносилось оттуда, а потом раздавался громкий БАЦ! Почему-то в бутылках всегда была разноцветная соль для ванн, а Нелли всегда каким-то чудом удавалось уклоняться от снарядов, не теряя мелодии.

      – «До свидания, Пикадилли, прощай, Лестер-сквер…»

      БАЦ!

      – «Долог путь до Типперери…»

      БАЦ!

      – «Но сердце мое прямо ТАМ!»

      БАЦ! БАЦ! БАЦ!

      Другой выдающейся личностью был старый Джо Карран. Этот престарелый еврей рассказывал всем, что во время Второй мировой служил матросом и принимал участие в известной битве, но никогда не уточнял, в какой именно. Старый Джо рассекал по окрестностям на классном велосипеде, а иногда, обычно перед выборами, он катался по широкой Госуэлл-роуд с мегафоном в руке и каким-нибудь политическим плакатом и выкрикивал слоганы.

      «Голосуйте за лейбористов!» – призывал он на этой неделе, а на следующей уже горланил: «Поддержите Национальный фронт!» или «Маргарет Тэтчер – в премьер-министры!».

      Он любил порассуждать о событиях в стране. Помню, он болтал о беспорядках на карнавале в Ноттинг-Хилле, а затем перескакивал на отставку Гарольда Уилсона, словно все это было связано. Я не знал, насколько разумные вещи он говорил, но, судя по снисходительным взглядам взрослых, понимал, что, видимо, он нес какую-то ерунду.

      Старый Джо занимался и другими удивительными вещами. Он рылся в мусорных баках, а затем в подробностях описывал,