Идущий. Игорь Колосов

готовой согласиться на что угодно. Ее муж выглядел слишком угрюмым, почти до жестокости. Дини не был уверен, что у него что-нибудь получится.

      Что будет, если он без пользы отнимет у них время?

      Дини не опасался, что его прогонят с гневными криками или исполосуют розгами, как шарлатана, вздумавшего посмеяться над чужим горем. Его заботило другое – каково этой женщине после вспыхнувшей надежды погрузиться в отчаяние?

      Угрюмый мужчина прикрыл лицо рукой, быстро убрал ее. Полумрак мешал видеть детали, но Дини догадался, что муж женщины стер с лица слезы и постарался, чтобы никто этого не заметил. Сквозь плач женщины Дини услышал хлопки крыльев летучей мыши – она забилась в ветвях ближайшего тополя.

      Мальчик шагнул из тени в переплетающиеся круги света факелов.

      Мужчина, обнимавший жену, заметил его, задержал на нем взгляд.

      Дини замер. Для второго шага, как ни странно, понадобилось еще больше усилий. И снова в сознании возник голос отца.

      Ты можешь сомневаться – это вполне естественно для человека. Но лишь до того, как начал что-то делать. Если же начал, уже не сомневайся.

      Дини будто подтолкнули. Еще несколько робких шагов.

      Какой-то мужчина, родственник хозяев или слуга, пробормотал:

      – Тебе что надо? Не до тебя, – он взмахнул рукой. – Иди, в другом месте подадут.

      Дини не обратил на это внимания, его переполнила решимость, и он подошел к хозяевам. Его заметила женщина.

      – Можно я пройду к вашему сыну? – тихо и в то же время настойчиво заговорил Дини. – Пожалуйста.

      Женщина перестала плакать, мужчина ослабил объятия, в нерешительности разглядывая незнакомого ребенка.

      – Я только попробую ему помочь и, если у меня ничего не получится, сразу уйду.

      Никто не произнес ни слова. Все зачарованно смотрели на него. Возможно, если бы не шок от пережитого, Дини бы прогнали. Или просто не пустили бы в дом. Не дождавшись ответа, Дини медленно прошел к открытой двери.

      Хозяева зашевелились, когда он оказался внутри.

      Их сын – на вид ему было не меньше пятнадцати – лежал на кровати в передней комнате. Здесь был запах тяжелобольной, умирающей плоти. Когда Дини вошел, больной посмотрел на него бессмысленным взглядом, закрыл глаза.

      Дини опустился на колени рядом с кроватью. Нога подростка выше колена была забинтована, из-под ткани проглядывала чернота. Прежде чем Дини приложил к ране обе ладони, он почувствовал в них прежнее покалывание. Подросток открыл глаза, когда чьи-то руки, горячие, пульсирующие, прикоснулись к нему. Потом он заснул.

      Когда все закончилось, и чернота на теле уступила место серому оттенку, Дини не смог даже встать. Он опустился на пол возле кровати и погрузился в сон, больше похожий на забытье. Хозяин отнес мальчика на кровать.

      Дини проспал всю ночь, утром его накормили, и он снова заснул, чтобы встать лишь к вечеру. Его уговаривали остаться, провести в доме еще одну ночь, но мальчик ушел. На прощание