Норма. Владимир Сорокин

Чего же боле? Мой друг?

      Сел, размешал сахар, отхлебнул, поправил усы и, держа чашку перед собой, крохотными шажками двинулся в комнату:

      – Вот, и вот, и вот, и вот…

      Кот спрыгнул со стула, потрусил за ним.

      В комнате Алексей Кириллович поставил чашку на заваленный бумагами стол, сел в кресло, положил перед собой пачку машинописных листов, полистал:

      – Мммм это было… ага… это да… ага! Вот. Зададим мультипликативный закон, определяемый таблицей три… так… нейтральный элемент относительно… так… относительно… так… но, милый мой, это же тютелька в тютельку реферат Юрковского. Конечно, ведь если тело упорядочено, то множество реперов может быть разбито на два подмножества, чего он Америку открывает?.. Так. Такая матрица определяет отображение энмерного векторного пространства в другое векторное пространство. Ну и что? Это ведь теорема о невыраженной матрице! Юморист.

      Алексей Кириллович выдвинул ящик стола, вынул лежащую на салфетке норму и, не отрываясь от листков, стал отщипывать кусочки, изредка запивая чаем:

      – Так… так… ну, а это уж тоже ведь… умножение матрицы на скаляр дистрибутивно относительно сложения скаляров… ну… так… это было… а где он про линейную комбинаторику трепется?.. ага… символ Кронекера, равный нулю, если множество квадратичных матриц образует кольцо относительно суммы и произведения… ну и что? А где же два тензора пространства? Они же эквивалентны.

      Крошки нормы падали ему на колени, сыпали на пол. Синус лежал на диване, положив морду между лап.

      – А как же класс тензоров определить? Ведь это элементы внешнего ряда, чудак… ну… а зачем билинейную структуру рассматривать? Юморист! Нам важно знать параметры левого тензора, а не кривую полиноминальной функции… а здесь что?.. ага… ну это ясно… ага… тут он… так. Так! Интересно! И что же? Это в пику евклидову пространству! Бог ты мой! Ха-ха, ха-ха! О, держите меня! Полярная форма фундаментальной полиноминальной функции называется скалярным рассеянием! Ха-ха-ха! В огороде бузина, в Киеве дядька!

      Чай кончился раньше нормы.

      Алексей Кириллович взял оставшийся кусок, отправил в рот, стал жевать, разглядывая листки:

      – Ну… м… а где же хвалёные фокусы со смешанными тензорами?.. так… ну… ммм… векторная взаимозаме… ой!

      Он замер, запустил пальцы левой руки в рот, достал небольшой предмет, коричневый от нормы. Протерев его о ладонь, Алексей Кириллович понял, что это пуговица.

      – Господи… – Он отложил рассыпающиеся листки, поднёс пуговицу к глазам.

      – Бог ты мой… пуговица! А как же?.. бог ты мой… это что ж… Синус! Смотри, пуговица!

      Кот поднял морду, лениво маяукнул.

      Алексей Кириллович встал, прошаркал к окну, ещё раз поднёс пуговицу к лицу:

      – Надо же… кто-то пуговицу проглотил… господи… как же он умудрился-то?

      Кот встал, сделал несколько шагов по дивану, вытянулся и, зевая, запустил когти в протёртый плюш.

      – И что, и прям по ебальнику? – Женька кинул окурок в лужу.

      – Ага. Я, бля, не опомнился ни хуя, а он пиздык, бля, аж искры, бля…

      Сергей