Сказки братьев Гримм (сборник). Филип Пулман

скажу – это очень подозрительное имя. Никогда раньше такого не слыхала. Что оно означает?

      Потом она обернула хвостик вокруг себя и пошла спать.

      С той поры больше никто не приглашал кошку на крестины. Когда наступила зима и стало совсем нечего есть, мышка подумала о горшочке с вкусным жиром, спрятанном под алтарем в церкви.

      Она сказала:

      – Пошли-ка, кошка, за горшочком с жиром. То-то вкусно нам будет!

      – Да, – согласилась кошка. – Так же вкусно, как если бы ты высунула свой тонкий язычок из окна на улицу.

      Они отправились в церковь. Горшочек стоял на прежнем месте, но, конечно же, пустой.

      – Ой-ой-ой, теперь-то я начала понимать, что случилось! Вот какой ты мне истинный друг! Ни на какие крестины ты не ходила, а сама все сожрала. Сначала вершочек…

      – Берегись, – сказала кошка.

      – Потом середочку…

      – Я тебя предупредила!

      – Затем после…

      – Еще одно слово и я тебя съем!

      – …дышек! – сказала мышка, но было слишком поздно: кошка прыгнула на нее и проглотила.

      А вы как думали? Такое в нашем мире, бывает, что и случается.

* * *

      Тип сказки: ATU 15, «Воровство еды под предлогом крестин».

      Источник: сказка рассказана братьям Гримм Гретхен Вильд.

      Похожие истории: Джоэль Чендлер Харрис, «Как братец Кролик управился с маслом» («Полное собрание сказок дядюшки Римуса»).

      Простенькая и широко известная басня. В некоторых вариантах сказка звучит непристойно: виновник преступления мажет маслом под хвостом спящего партнера, чтобы его обвинить в краже. Идею отражения в дне горшочка я позаимствовал из сказки дядюшки Римуса, которая, как и эта история, заканчивается сокрушенным вздохом по поводу несправедливости этого мира: «Так часто бывает на свете: один натворит бед, а другой отвечает за них» («Полное собрание сказок дядюшки Римуса»).

      Сказка третья

      Сказка о том, кто ходил страху учиться

      Один отец жил с двумя сыновьями. Старший был сметлив и умен, за что ни возьмется – все у него в руках спорится, зато младший был глуп, непонятлив и ничему научиться не мог. Все, кто его знал, говорили:

      – Отец хлопот не оберется с этим мальчишкой.

      Когда нужно было сделать какую-нибудь работу, все приходилось на долю старшего. Единственное, с чем не мог справиться старший сын: если отец просил его принести что-то поздней ночью и дорога лежала через кладбище или другое страшное место, он всегда говорил:

      – Нет, отец, не пойду я туда. Уж очень мне страшно.

      Или вечером, когда народ собирался у камелька и рассказывал всякую всячину о привидениях да домовых, слушатели восклицали:

      – Страсти какие!

      Младший все сидел в уголке и не мог взять в толк, что же здесь страшного.

      – Вот все твердят: страшно да страшно! Не понимаю, о чем речь. Мне вот ни капельки не страшно, хотя я все слушаю так же внимательно, как и они.

      Однажды отец ему и говорит:

      – Ты, сын, стал большим и сильным. Уж вырос, настало время самому