Крылья распахнуть!. Ольга Голотвина

может глядеть так сурово и тяжело.

      Команда придвинулась ближе, каждый готов был вмешаться… нет, на капитана руку поднять немыслимо, но вот самому под удар сунуться, мальчишку прикрыть…

      Капитан перевел взгляд на юнгу:

      – А ну, встать, живо…

      Он не крикнул, но тон был такой, что мальчишка разом поднялся на ноги, будто его дернули за шиворот.

      – Не сметь больше на коленях стоять! Никогда! – Капитан говорил негромко, но вокруг него словно полыхали незримые молнии. – Ты небоход. Ты на землю сверху вниз глядел, тебе облака под сапоги стелились. Тебе нельзя ни у кого в ногах валяться – понял, леташ?

      Юнга закивал, не в силах вымолвить ни слова.

      – Как тебя зовут? – спросил Дик Бенц обычным голосом. Склонив голову набок, он разглядывал юнгу так, словно видел его впервые.

      – О… Олух, – выдавил из себя мальчишка.

      – Это прозвище, а имя?

      Юнга застыл с разинутым ртом.

      Бенц обернулся к погонщику. Старик развел руками: мол, чего нет, того нет…

      – Худо, – вздохнул Дик. – Прозвище есть у любого леташа, но имя… это так важно для человека…

* * *

      Как наяву, услышал Бенц неспешный голос деда:

      «Имена определенно влияют на судьбу. Вот меня зовут Бенетус: спокойное, мягкое имя, его носил некогда король Бенетус Мудрый. Имя для рассудительного, уравновешенного человека, книжника и философа… Ну, почему я позволил жене самой выбрать имена детям! Она назвала сына Рейнардом. Как знаменитого разбойника Рейнарда Худи, про которого бродяги и бездельники поют в трактирах баллады… Вот и вырос головорез! Подался в наемники. А может, и в разбойники, откуда мне знать… А дочку назвала Мирандой. Как ту сказочную принцессу, что на хрустальной колеснице летала из страны в страну и всех пленяла своей красотой. Вот теперь она и порхает… пленяет галерку и партер… Нет уж, внуку я дал имя сам! Человек с таким именем всегда будет знать свое место и не потянется за несбыточными мечтами. Самое короткое имя, какое я знаю. Даже уменьшительное – Дикки – в два раза длиннее…»

      И свой детский голосишко, звенящий яростью:

      «Я излуплю любого, кто посмеет назвать меня Дикки!»

      Мальчуган знал, что имя Дик похоже на звук стрелы, сорвавшейся с тетивы арбалета. Или на крик потревоженной таумекланской птицы. Или на первый, пробный удар шпагой о шпагу противника.

      Но деду этого было не понять…

* * *

      Дик заговорил спокойно и властно:

      – Слушай и запоминай на всю жизнь. С этого мгновения тебя зовут Рейни. Запомнил? Рейни. И назван ты не в честь какого-нибудь хрена огородного, а в честь Рейнарда Бенца, лучшего на свете фехтовальщика, задиры и буяна. Он проткнул своею верной шпагой – вот этой, что сейчас у меня на поясе! – больше мерзавцев, чем ты месяцев живешь на свете, и смог бы даже демона загнать под стол. Но Рейнардом я тебя звать не буду, это еще надо заслужить. Понял, Рейни?

      Юнга понял. Достаточно было взглянуть на его широченную, от уха до уха, улыбку. И на сияющие синие глазищи, которыми он уставился на Бенца так, словно перед ним стоял