Любовь потерянных душ. Арина Ломтева

переругаться со всеми, с кем можно и с кем невозможно, даже со скульптурами! – Вменял он Мышке, когда они спустились к водам Морского канала по направлению к заливу.

      – Их никто не трогал! Пускай стоят и молчат! – В своём запальчивом духе ответила Мышка и осеклась. До неё только сейчас дошло, что она вела весьма милый диалог со скульптурами Большого каскада.

      – Умничка моя… Ты ещё и не такому научишься, – опять, будто прочитав её мысли, сказал он и обнял её за плечи.

      – Точно чудеса… – Пожала плечами Мышка и тут же переключилась мыслями на другое, – А я вот никогда не была в Большом дворце.

      – В Большой дворец попадём в другой раз. Там сейчас идёт ремонт, и ничего, кроме пыльных чехлов и лесов, мы там не увидим.

      – Ну, а в Монплезир можно попасть? Или там тоже ремонт затеяли?

      – Не могу сказать… Сейчас узнаем.

      В этот же миг внезапный порыв ветра отнес в сторону, и они оказались перед любимой резиденцией Петра Первого. В уютном саду, раскинувшемся перед дворцом, пышным цветом цвели красные и розовые тюльпаны и тёмно-синие ирисы. Мышка вдруг почувствовала усталость и присела на широкую зелёную изгородь из аккуратно постриженных кустов самшита. Он присел рядом с ней.

      – Мыша опять хочет спать… – Он сочувственно улыбнулся и склонил её голову к себе на плечо, – Мы можем прикорнуть в Монплезире на каком-нибудь диванчике.

      – Здесь тоже неплохо: солнышко, тепло… – Мышка зевнула и не заметила, как уснула. Она спала минут пять-семь, но за этот короткий промежуток успела увидеть сон, что на пересечении Марлинской и Монплезирской аллей её встречает сам Пётр Первый, она делает ему реверанс, а он добродушно ей улыбается и галантным жестом приглашает в свою любимую резиденцию, куда она так хотела попасть. Проснулась Мышка в обители Петра – дворце Монплезир, и не где-то, а в царской спальне. Спальня ей понравилась: небольшая комната в спокойных зеленоватых тонах, с высоким лепным и расписным потолком, с белым вычурным камином и, конечно же, с кроватью. Последняя была не очень большая, но уютная, с балдахином. Мышка была укрыта старинным расшитым покрывалом. Пару минут она ломала голову, как могла уснуть здесь, во дворце-музее, да ещё и под покрывалом… Интуиция подсказывала Мышке, что на этот раз о ней позаботился не тот, кто привёл её в Петергоф по волнам Финского залива. Его, кстати, не было. Мышка попыталась позвать его мысленно, как уже делала раньше, но на её мысленный зов он не явился. «Предатель…» – пронеслось в мозгу у Мышки. Неприятные мысли унеслись, как тучки, когда она увидела висевшее на стене между окнами зеркало в резной покрытой золотом оправе. Ещё одну возможность глянуть на себя в зеркало Мышка упустить не желала, к тому же ей не давал покоя шрам, который она недавно обнаружила у себя на шее. Невысокая ростом, Мышка взгромоздилась на стоявший под зеркалом стул с мягким шёлковым сиденьем, встала на цыпочки и заглянула в зеркало. Снова на неё смотрело щупленькое создание-тень с бездонными тёмно-синими глазами, остреньким носом и тем же жутким шрамом на шее. Мышка