Дерзкая. «Силуэты снов», «Клятва Примара», «Ближний круг». Наталия Шитова

обсуждать со мной тему изъятых из моей головы воспоминаний.

      – Валерий! – окликнула я его издевательски-игривым тоном.

      Он вздрогнул и уставился на меня.

      – Ты же боишься меня, Извеков. Отчего?

      Он замялся.

      – Ну, молчи, молчи… А ну как я сама по себе все вспомню, без твоего участия? Сдаётся мне, что это будет пострашнее.

      Не успела я это произнести, как Извеков вскочил и забегал по комнате.

      – Я не оправдала твоих ожиданий? – я получала огромное удовольствие от его паники.

      – Ты превзошла все мои ожидания, – возразил он.

      – Не знаю, откуда, но у меня есть уверенность, что стоит мне сосредоточиться, как я все вспомню, – заметила я. – И ещё мне кажется, что все, что я вспомню, мне не понравится. И уж тогда…

      Я не особо надеялась, что Извеков клюнет на банальный блефовый шантаж. Но он клюнул. И нехорошие тревожные подозрения постепенно проявились на беспечном фоне моего утреннего настроения.

      – Хорошо… Ты права, лучше мне сделать это самому… Сядь в это кресло и закрой глаза, – он указал рукой на своё бывшее место.

      Я так и сделала. Извеков продолжал ходить по комнате. Но постепенно я перестала слышать его возбуждённое дыхание, вместо этого проявились цокающие звуки, издаваемые когтями пса-оборотня на плитках мостовой. Я едва успевала за черным пинчером с человеческими глазами…

      …Толчки сердца стали тише и реже, и вскоре прекратились совсем. Стало тепло, тихо, и я, наконец, оказалась в состоянии дремучего беспробудного сна.

      Я открыла глаза. Извеков стоял надо мной, внимательно глядя мне в глаза.

      – Это всё? – спросила я, очнувшись. Как бы между прочим промелькнула мысль, что мой голос звучит странно: надтреснуто и глухо, как у пропойцы. Но не задержавшись, мысль нырнула куда-то.

      – Всё, – отрезал Валерий.

      – Ложь, – почти беззвучно прошептала я, чувствуя, как панический ужас лишает меня возможности соображать. Ещё никогда у меня не было такого страха. Его липкий ледяной сгусток я ощущала физически. Он рос внутри.

      – Всё! – рявкнул Извеков. Но опустил глаза. Врёт. Было ещё что-то. Было. Ну да ладно, главное в другом:

      – Что с Олегом?

      – Он жив, – сразу же поспешно отозвался Извеков и отошёл от меня подальше.

      – Это правда?! – я бросилась на него в ярости. Он успел перехватить мои руки, когда я была уже готова вцепиться ему в горло.

      – Это правда. Середа и Орешин живы, и я могу представить доказательства, – прошипел он прямо мне в лицо. Я вдруг поняла, что он меня с трудом сдерживает.

      – Если ты лжёшь, я убью тебя! – пообещала я, отходя от него.

      Нет, не я его, а он в любую минуту может избавиться от меня, как сделал это с Александром, и оставить вместо меня кучу гниющей протоплазмы. Теперь он может делать со мной все. И никому до этого нет никакого дела, потому что и меня уже нет. Ведь на аллее Екатерина Орешина умерла. Умерла от пяти пулевых ранений.

      – Ты