«Увидеть Париж и умереть». Детективные повести. Ирина Ярич

для мясника это не очень-то практично и выгодно.

      – И в этом вы правы, комиссар и мне трудно было молчать и одобрять, думаю, понимаете.

      – Мадам Барбара, какие взаимоотношения были между месье Жаком и сыном?

      – О, муж обожал Каспара! Жак много читал, любил ходить в кино, театр и приучил сына. У них много было общих тем для бесед. Частенько они в комнате Каспара обсуждали новый фильм или роман или музыкальные группы. Я в их разговоры не вмешивалась. Заняты, мне не мешают и я довольна… Самый тяжкий момент в моей жизни, когда говорила сыну, что отца убили. Даже хуже, чем получила это известие сама. Для Каспара это действительно трагедия… Я не смогу заменить ему отца… Хорошо, что мальчик уже большой, восемнадцать лет. Надеюсь, молодость своё возьмёт и он отвлечётся. Пока же ему очень плохо. Как узнал, пролежал, не выходя из своей комнаты несколько часов, отказываясь от еды, и смотрел на меня с укоризной, мол, как можно думать о чём-то кроме такой невосполнимой утраты. Еле уговорила пойти на занятия и то лишь потому, что это одобрил бы отец.

      – А какие взаимоотношения были у вашего мужа и служанки?

      – Господин комиссар, мы не называем Митарру служанкой. Помощница по хозяйству. Да никаких взаимоотношений. По-моему Жак вообще не особо замечал её. Постоянно в своих мыслях. Если же она что-либо сделает, неизменно благодарил, я бы сказала, был отстранённо вежлив. Никогда не вмешивался, если я делала ей выговоры. Надо признать, что мне угодить нелегко и бывает нередко, нет, не придираюсь, но нахожу погрешности в её работе. Митарра молчалива, не спорит, не доказывает свою правоту, за что и терплю её. Иногда кажется, что она назло не выполняет поручения, но после того как отругаешь – исправляет. Она вообще тихая и незаметная. У неё видимо способность быть незаметной. Бывает она невдалеке или в той же комнате, а не замечаешь, будто и вовсе нет. Мне порой её жалко.

      * * *

      – Франсуа-Пьер, что «помощница по хозяйству»? разболтала чего-нибудь?

      – Ничего подобного, господин комиссар.

      – Как? Тебе не удалось её разговорить?

      – Увы. Не поддалась. Какая-то пришибленная, совершенно не современная. И откуда мадам Форси её выудила?

      – Об этом не спросил. Если, что наведаемся ещё. Ну как впечатление?

      – Так, серая мышка и одета в цвета пожухлой листвы. Вроде бы не старая, похоже, даже моложе хозяйки, а вид увядший.

      – Ох, ты эстет. Не могут же все быть хорошенькими. Женщины разные нужны. Это дело вкуса.

      – Безусловно… А про хозяев ничего не рассказала. Твердила как попугай: «Господин Жак был добрый. Сожалею. Мадам Барбара строга, но справедлива. Каспар прилежный, слушает родителей…»

      – Говоришь, твердила как попугай, выходит без эмоций.

      – Какие там эмоции, похоже, она не знает, что это такое. Глазки опустила и в одной тональности: та-та-та, та-та-та на все вопросы.

      – Странно… Почему она не хочет говорить правду? Выгораживает хозяев? Что-то скрывает?

      – По-моему