Черный дар. Наследник старого колдуна. Татьяна Славина

забылась во сне. Проснулась она от грубого прикосновения жесткой мужской руки. Зажав девчонке рот и щекоча ухо бородой, путник шептал ей:

      – Пикнешь – убью на месте! Ну-ка, не вертись, как уж на сковородке. Будешь умницей – не пожалеешь.

      Вторая рука уже задирала подол и шарила между ног оцепеневшей от страха Руты…

      Она сползла с сеновала и, негромко постанывая, побрела прочь. В голове было пусто, на душе – погано. Остывшая за ночь пыль деревенской улицы мягко окутывала босые ступни. Где-то у соседей подал голос петух, ему неохотно отозвалось еще несколько. Полная луна светила так ярко, что длинные черные тени полосатили улицу почти как днем.

      Рута опомнилась только за околицей, когда ноги ощутили прохладу росистой травы. Луг искрился в лунном свете мириадами капель, но девочку привлекло непонятное светящееся колесо, что вертелось почти у самых прибрежных кустов. Оно казалось таким огромным! Трудно было представить телегу, которой бы оно подошло. Зябко поеживаясь, Рута двинулась к мелькающим по кругу огням. Вот уже один только шаг отделяет ее от сказочного видения.

      – Боги, да это же хоровод остроушек!

      Не менее сотни крохотулек мчатся по кругу, взявшись за руки и издавая мелодичные звуки то ли песни, то ли смеха. Все они – рыжеволосы, с задорно вздернутыми курносыми носишками, необычно заостренными ушками. Росту – всего-то Руте по колено. В руках – фонарики, которые то поднимаются вверх, то опускаются разом вниз, а то и перекатываются по хороводу сверкающей волной.

      Рута застыла на месте, боясь пошевелиться. Хоровод остроушек несется прямо у нее между ног, задевая намокшую от росы рубаху. Трава, примятая сотнями крошечных башмачков, послушно склонилась в одном направлении.

      – Кто одной ногой в тот круг вступит, тот остроушек увидеть сможет, – вспоминаются Руте слова бабушки. – А кто двумя ногами в него войдет, того уж остроушки из хоровода не выпустят, с собой уведут.

      Рута поднимает ногу: один лишь шаг – и никто никогда не узнает о ее позоре. Будь что будет! Но тут же мысль о том, что она бросит старую бабушку одну-одинешеньку на белом свете, заставляет девочку попятиться назад. Шаг, другой – и вот уже не видно крошечных человечков, только огни вертятся по лугу колесом, да трава сгибается под невидимыми ногами.

      Глава 3

      – Испейте-ка, сударик, кислого молочка, – Каргунья, умиленно улыбаясь, протягивала глиняную кружку своему господину.

      Не говоря ни слова, тот отвернулся от угощения и уставился на сверкающую в лучах солнца воду реки. Вот уже несколько часов юный баг вместе со своим рогатым приятелем валялся в привязанной к прибрежной ветле лодке. Вынужденное безделье угнетало мальца. Он с завистью поглядывал на ватагу деревенских пацанов, весело плескавшихся у противоположного берега чуть ниже по течению. С какой радостью он очутился бы там, среди своих сверстников! Увы, это было совершенно невозможно.

      – Ну, что стоишь, старая, пошла прочь со своим