одну из своих сказок. На миг прикрыв глаза, она вспомнила свои сны-путешествия и празднование Священных Дней в Валле, когда чувствовала себя самой собой, даже не зная до конца, какой она должна быть
настоящей. Её голос привычно полился тихим, низким журчанием тёмной реки, когда она заговорила о заповедных королевских дубравах, где друиды и ведьмы проводили свои таинственные ритуалы, чествуя древнюю магию, и о колдовских блуждающих огнях, притягивавших одиноких путников зовом чудес. Она тосковала по тому томительному чувству, которое рождалось в ней в Местах Силы, где Вуаль Матери всегда была полупрозрачной, и потому можно было встретить
других Её детей. Но поделиться историей из числа своих самых любимых – о крылатой искристой ночи и призрачном зове, и о тёмном кружеве ветров – принцесса не посмела. Она не хотела, чтобы люди короля стали побаиваться её, как те, кто окружал её в Валле. Вплетя в свою сказку часть легенд Валлы, она поведала простую историю о барде, собиравшем сказания по всем известным землям. Однажды пришёл день, когда ему оказалось мало людских историй, и он отправился в путь, на поиски Дорог Ши. В ночь Середины Лета, наиболее подходящую для колдовства, он случайно набрёл на одно из Мест Силы да и сгинул там бесследно. Вернулся он спустя много лет, когда у него уже не осталось ни родных, ни друзей, ни даже тех, кто помнил его. И хотя внешне бард ничуть не изменился, его глаза горели подобно колдовским огням Фейри, а его голос пронизывало волшебство, с которым люди встречались так редко. И те, кто слушал его, говорили, что они как будто сами побывали в колдовском хороводе дивного народа. К сожалению, жизнь барда была недолгой, и он не успел обойти известные ему земли и поделиться чудесами, с которыми ему удалось соприкоснуться. Говорили, что когда он умирал, его отнесли к тому самому Месту Силы и оставили там, а поутру никто не нашёл тела. Кто-то видел прекрасную деву из Фейри, которая пришла за бардом и забрала его с собой, за Вуаль Матери. Возможно, именно её красоту он воспевал в некоторых своих песнях. Как бы там ни было, дар его вдохновения был так велик, что искры его вспыхивали для других менестрелей и селились у них в сердце. И потому как в жизни часто не хватает чудес, люди не забыли его музыку и охотно привечали тех, кто нёс в себе эти искры.
Риане удалось передать своим слушателям часть тех чувств, которые она испытывала сама, и очаровать их. И дело было даже не в словах, которыми она ткала эту незатейливую историю, а именно в тех чувствах и в том волшебстве, которое она вплетала в сказку неуловимыми на первый взгляд тонкими искристыми нитями. Их могло увидеть разве что само сердце. Её голос принёс с собой немного волшебства Дорог Ши из её снов-путешествий. Вальтен словно почувствовал это, и в его глазах она видела желанные искры восхищения. Воины Валлы вспоминали родную землю и её магию. Кемранцы тосковали по дыханию чуда, которого им так не хватало дома. Только Илса сокрушённо покачала головой и с опаской покосилась на короля.
Менестрель коротко посмотрел
