Происшествие в Никольском (сборник). Владимир Орлов

мать, но дурь из головы выкинь. И не злись. Нина тебе советовала правильно.

      – Чего она такое советовала?

      – Сейчас же ехать в город.

      – Никуда я не поеду, – хмуро сказала Вера.

      – Поедешь. Что ты задумала? Мстить, что ли?

      – Мое дело.

      – А обо мне с девчонками вспомнить не желаешь? Что с нами-то станет?

      – Вас не убудет.

      – В тюрьму ведь сядешь!

      – Я и сяду, а не ты с ними.

      – Вера, не дури, – сказала мать, – я тебя прошу.

      Тут Вера взглянула на нее и увидела, что губы у матери дрожат, а глаза влажны, и всякое желание дерзить матери пропало, следовало ей успокоить мать, произнести какие-нибудь ложные слова, чтобы она хоть на минуту посчитала, что Вера готова отказаться от своих намерений, но слова подходящие не явились.

      – Девчонки-то маленькие, – сказала мать, – а могут одни остаться. Как проживут-то?

      – С чего вдруг одни?

      – Мне в больницу ложиться надо, – сказала мать.

      – Ты что?

      – Я уж вам не говорила, не пугала раньше времени…

      – С чего ты взяла, что в больницу?

      – Я у врачей была. Обследовали и велят…

      – У каких врачей?

      – У разных. И у… – Мать замолчала.

      – И у кого? – В горле у Веры стало сухо.

      – У онколога.

      – Они что?

      – В больницу велят ложиться. Операцию делать…

      – Ты что! Ты врешь! – крикнула Вера. – Чтобы я в милицию пошла, да?!

      – Я тебе никогда не врала. Вспомни, когда я тебе врала? С отцом меня не путай.

      – И за что же такие напасти на нашу семью! За что!

      Волком взвыть хотелось Вере, застонать на весь поселок Никольский, тупое отчаяние забрало ее – что же это делается-то и почему? Но мать сидела напротив Веры тихая, губы ее уже не дрожали, слез не было в ее глазах, а было спокойствие, объяснить которое Вера могла только тем, что мать все передумала о себе, ничего не став выспаривать у судьбы, а теперь ее заботило лишь будущее дочерей, и, поняв это, Вера не застонала и не заплакала. Она старалась теперь успокоиться, обнадежить себя хоть бы мыслью о том, что у матери вдруг не самое страшное, но спросить о болезни долго не решалась. Сказала наконец:

      – А диагноз они тебе какой поставили?

      – Они, может, и сами не знают. Надо операцию делать, а там уж увидят, доброкачественная или какая…

      – Конечно, доброкачественная, – быстро сказала Вера, – сделают операцию, и все обойдется… Сколько случаев знаю!

      – Дай-то бог, – сказала мать, вздохнув.

      Вера встала.

      – Насчет меня будь спокойна. Ничего я дурного не выкину. Не хотела я в милицию, но пойду. Пусть будет по закону.

      Мать тоже встала.

      – Оно и лучше так.

      Вера бросилась к матери, обняла ее, заплакала:

      – Что же делать-то нам с тобой, мамочка моя? За что же нас так?

      7

      Город стоял в тридцати трех километрах от Москвы, сорок, а то и меньше минут электричкой, и норов имел уже столичный.

      Мать шла чуть впереди, ступала