День накануне Ивана Купалы. Книга первая. Талина Март

в кулёк семечек – не стаканчиком отмерила, а черпанула горсть-другую так, что семечки, посыпались на обе стороны, и протянула фунтик Стасу. – Слышь, Валентин, ты следи, чтоб он шапчонку каку носил. А то солнечный удар получит, а тебе ответственность.

      – Ничего, пробьёмся. Давай, подруга, торгуй, – тётя Валя погладила по нагретой макушке Стаса и повела к остановке.

      Народ, предчувствующий отдых, был настроен весело и подъехавший транспорт брал штурмом. Но тётя Валя, привыкшая к таким посадкам, не растерялась: ухватила Стаса с боков и направила прямо в раскрытые двери. Толпа подтолкнула, и он ворвался в салон одним из первых, занял одиночное место у окна и уступил его подоспевшей хозяйке.

      – Уф-ф! – выдохнула она, села и похлопала себя по цветастой коленке.

      – Сидай!

      Стаська отказался.

      – Ну, тада скидай рюкзак! У тебя там что под рубашкой? – тётя Валя бесцеремонно расстегнула пуговицу.

      – Майка! Ты ж и вправду счас удар схватишь! А ну, сымай рубаху! Сымай, тебе говорят!

      Стасику было неловко, он мотал головой, отказываясь. А душный автобус всё набивался разгорячённой толпой.

      – Ну, кто на тебя смотрит, – давила тётя Валя.

      И Стас сдался. Только разобрались с рубахой, как незнакомый голос, перекрывая гомон, вопросил через весь салон:

      – Николавна! Ты свёклу просапала?

      Тётя Валя вскинулась с ответом:

      – Просапала. А ты арбузы посадовила?

      Ответ никто не услышал – автобус тронулся, но, судя по кивкам, женщина, что спрашивала, арбузы посадила.

      Потихоньку устроились, приноровясь к движению. А Стасик, стоя спиной к окну, с интересом смотрел вокруг: мужчина, сидящий напротив, вёз на колене маленькую девочку, наверное, внучку, в платочке с узелком на затылке. Девочка хлопала глазёнками и цепко держалась за футболку деда. В другом кулачке она сжимала поводок лохматой собачки, сидевшей у мужчины на втором колене.

      Пёсик дышал, вывалив язык, и всё пытался устроиться, но срывался и попадал задними лапами в сумку, стоявшую на полу автобуса. Зверь барахтался и, часто мигая, не сводил глаз с крупного рыжего кота. Его везла стоявшая в проходе женщина. Котяра был замучен этой жарой, этим шумом, этими запахами, потому решил ничего ни делать. «Вы считаете это отдыхом?» – говорил его отрешённый вид, и полосатый хвост качался перед самым собачьим носом.

      – Во, жарища! – сняв косынку и обмахиваясь, сказала тётя Валя. – В этом году как никогда! С Красной горки ни капли. Так и сгорит всё в огороде-то.

      Она повернулась, хотела поделиться мыслью с давешней собеседницей, но ту загородили пассажиры.

      Но долго молчать тётя Валя не могла и обратилась к женщине с котом:

      – Давайте зверя! Тяжело ж держать.

      Женщина засмущалась, но кота передала. Тот и не заметил перемен. А тётя Валя обратилась к мужчине с девочкой:

      – Внучка?

      Тот кивнул:

      – Внученька.

      – Первая?

      – Единственная.

      – А у меня