Сказочник. Анна Клименко

полезное… Говорящему это понравится, даже невзирая на потери.

      Шаг. Другой. Третий.

      Ничего не происходило.

      И никаких следов происшедшей битвы между серкт и хранителями пирамиды. Вообще ни одного намека на то, что здесь был кто-то живой.

      Хофру остановился, утер рукавом выступивший на лбу пот. Дальше коридор сворачивал налево, становилось темнее, а тишина была такая плотная, что, казалось, ее можно пощупать.

      «Ну-с, поглядим, кто здесь живет», – жрец улыбнулся ледяной стене и медленно, очень осторожно двинулся дальше.

      Игра со смертью, именно так это и называется.

      Но где же, во имя Селкирет, останки воинов?

      Ни крови, ни тел, ни оружия. Вообще ничего…

      «Сожрала она их, что ли?»

      И вдруг, словно в подтверждение невысказанных мыслей, стены дрогнули – мягко, упруго, как будто пирамида была не изо льда, а из живой плоти. Хофру подался назад, к выходу; распластавшись в прыжке, он менял свое тело, обращаясь к Царице, чтобы исцелила раны, обращаясь к богине, чтобы дала силу для грядущей схватки… треснуло по швам жреческое одеяние, вытянулись руки, кожа взялась черной коркой, мгновенно отвердевшей и обратившейся в лаково блестящий панцирь. Но кишка коридора закрывалась слишком быстро.

      – Божественная, даруй мне жизнь!

      Этот крик вырвался из легких жреца, впитываясь в лед, ставший вдруг пористым и живым. Хофру уже знал, что не успеет – но все же воззвал к самой бессмертной Царице, представил ее такой, какой видел однажды во дворце – юной девушкой с тяжелыми медными косами до самой земли…

      И она… Не рожденная женщиной, но сотворенная самым темным ритуалом хранителей таинств – она успела ответить, вбивая клин между Хофру и чужим могуществом.

      Закрывающийся коридор дрогнул и замер. На мгновение, короткое и совершенно бесполезное для кого-то другого, но только не для жреца.

      Расплющивая и ломая пластины панциря, Хофру с силой вбил свое тело в узкую щель, уперся хитиновыми клешнями в пульсирующий холод стены. Еще одно, самое последнее усилие – и он как пробка вылетел из пирамиды, зарылся в снегу…

      Потом он долго лежал, будучи не в силах подняться и совершить обратную трансформу. Летуны испуганно косились на нечто, раскинувшееся черной кляксой среди сугробов, а Хофру все жадно хватал ртом колючий воздух и думал, думал…

       Когда на темнеющее небо выкатился хрустальный серп молоденького месяца, жрец поднялся, возблагодарил Селкирет и ее божественное отражение, то есть Царицу, затем вернулся к своему обычному облику. Кожа на руках оказалась начисто содрана, и жреческие тряпки прилипли к ранам, причиняя боль. Но то были незначительные мелочи, самое главное – он остался жив. И Врата нашлись. А о том, как до них добраться, следовало бы поразмыслить Говорящему-с-Царицей.

* * *

      … В главном зале Храма было пусто, темно и тихо. Замерли по углам фигуры четырех Покровителей Эртинойса – огромные, но безмолвные и беспомощные во мраке. Свернувшийся в центре великий Дракон искрился