Стальные грозы. Александр Зорич

загодя, еще до подхода Чадовича, аккуратно построиться в «коробочку»: три на три повзводно.

      Сам Растов на своем командирском «Динго» занял место погибшего комвзвода Галушкина.

      Замысел был в том, чтобы испарять породу посменно: сперва минуты две-три работают танки первой линии, затем – второй и, наконец, третьей. Ну а когда перегревает плазменные резаки третья, вновь вступает отдохнувшая первая.

      Стоило танку Растова занять свое место в «коробке», как подала сигнал тревоги станция кругового обзора «Сармат».

      Бдительная автоматика засекла приближение опасных целей с кормы.

      – Что еще за новости? – заволновался наводчик Кобылин.

      – Сейчас поглядим, – проворчал Игневич, разворачивая по целеуказанию «Сармата» головку поискового визира.

      Растов бросил взгляд на экран и, ни черта не разглядев за ледово-реголитовым муаром, распрямился на подножке своего командирского кресла сбоку от казенника пушки.

      Теперь его голова оказалась в командирской башенке, куда был выведен обычный электронно-оптический перископ.

      Простым устройствам Растов всегда доверял больше, чем сложным.

      Он покрутил верньеры перископа…

      Навел на резкость…

      И шумно, с облегчением выдохнул.

      Танки «Шамшир» забыли занести в память парсера как «дружественные»! Система опознавала их как конкордианские и в каком-то смысле – но не в тактическом – была совершенно права!

      – Что там, товарищ майор? – спросил Игневич, скрывая напряжение.

      – У машинного интеллекта шарики за ролики заехали.

      – Бывает… Главное, чтобы в нашу пользу.

      Тем временем головной «Шамшир» выключил антигравитацию и опустился на пересыпанный мелкой крошкой ледник.

      На планетоиде этот супертанк весил совсем немного. Иначе разрыхленный регулярными корпускулярными бомбардировками лед разошелся бы трещинами, раскатился отдельными глыбами. Здесь же он послушно принял гусеницы широкогрудого «Шамшира», отозвавшись лишь долгой судорогой, от которой легонько перекатились ледяные крошки.

      Растов впервые видел вблизи, воочию этот трофейный конкордианский танк, знатно разрекламированный обеими воюющими сторонами (в видео – коммюнике, конечно, видел). И с немалым удивлением признался себе в том, что «Шамшир» ему неожиданно сильно понравился!

      Танк больше не казался майору несуразно громоздкой горой много возомнившего о себе железа.

      Его башня крутилась с завидной легкостью, углы бронирования корпуса виделись рациональными. Четыре плазменные пушки обещали безотказную и неотразимую огневую поддержку. А осознание того, что никакая расселина, никакое ущелье не остановят наступательный порыв гиганта, способно было нагнать страху даже на бывалых солдат врага.

      Растову вспомнилось, как на новогодней, что ли, пьянке он с коллегами потратил долгий час на высмеивание «низколетающих»…

      «Какое же мы были дурачье! Даже не знали толком, какое чудо хаяли…»

      – Вот