Алый камень. Алексей Васильев

что-то сказали, сир Нолан? – поднял бровь капитан Густав.

      – Нет-нет, сэр, – выпрямился сир Нолан.

      – Я так и думал, – сказал капитан. – Вы возглавите третье копье.

      Сир Ульф подался в сторону сира Нолана и, наклонившись к его уху, прошептал; это ему показалось – прошептал. Слова, словно рой громадных шмелей, штурмовали ухо сира Нолана:

      – Наш Лев решил показать зубы?

      – Нет, наш Лев не хочет превратиться в сито, когда мы прибудем к форту, – таким же шепотом ответил сир Нолан.

      Капитан, выждав несколько минут, продолжил:

      – Милостью графа Йорефа, у нас будет подмога – отряд северных лучников. Это к вопросу о поддержке, – ответил капитан, смерив задавшего вопрос рыцаря пронзительным, словно удар рыцарского копья, взглядом.

      Нам надо будет взять с собой наших оруженосцев. Понадобятся все доступные копья. Мы разделимся на три отряда. Первый, пеший, подойдет к стенам замка и займется воротами. Сир Ульф, вы его возглавите, – рыжебородый кивнул в ответ. – Второй отряд – лучники графа Йорефа – прикроют вас. А третий отряд, конный, когда врата падут, ударит по врагу. Я возглавлю его лично. Когда мы будем внутри крепости, вы, сир Ульф, возьмете лучников и присоединитесь к нам. Есть вопросы?

* * *

      Сир Нолан вел под узду своего коня, попутно пытаясь понять, как стать невидимым. Не то чтобы он боялся – просто он не страдал от нехватки чувства самосохранения. «Даже если рассуждать логически, – думал сир Нолан, – если до форта доберется лишь половина… Нет!» – прервал сам себя рыцарь. Многочисленные сражения научили его одной простой истине: вредно думать перед битвой. Мысли рождают сомнения, сомнения на поле боя – смерть.

      Сир Нолан всегда старался полагаться на три вещи: опыт, интуицию и удачу. Третье иногда давало сбои, но первое и второе редко его подводили. Сир Нолан оглянулся на группу священников, одетых в синие робы с вышитой белой звездой: «Да хранит нас Небесный Отец, пусть его молнии сделают наши мечи острее, пусть обернемся мы его ураганом, пусть…»

      Многие пехотинцы и рыцари обступали их и слушали, внимая каждому слову. Сир Нолан ни в коем случае не сомневался в силе и могуществе Небесного Отца и его верных служителей, но считал, что человек сам вершит свою судьбу. Молнии не сделают меч острее, только точильный камень и умелый кузнец.

      Занятый такими мыслями, сир Нолан сам не заметил, как дошел до своей палатки. Оруженосец подхватил узду и отвел коня. Рыцарь окинул взглядом свою палатку – все стало донельзя уютным: его спальный мешок, который он был готов сжечь еще вчера вечером, походный столик, о который он однажды споткнулся, – все эти вещи вдруг стали необыкновенно приятными и дорогими, но сир Нолан был рыцарем, он знал, что такое долг, и этот долг звал его на место сбора.

      Он посмотрел на своего оруженосца, с нетерпением натягивавшего кольчугу. Сир Нолан понимал его чувства: когда-то и он был семнадцатилетним юнцом, жаждущим отличиться на поле боя, но ощущение смутной тревоги беспокоило его.

      – Дай