Отрок. Покоренная сила. Евгений Красницкий

всадников. – Михайла, стрелялку наземь! Ну!!! Афоня, чего за хозяйство держишься, уже попало?

      – Корней Агеич…

      Уже в который раз Афоне не дали закончить начатую фразу, только теперь это сделал не Мишка, а его дед:

      – Молчать! Роська, что тут происходит?

      – Холопов выкупаем, – невинным тоном сообщил десятник Василий. – Вон серебро лежит.

      Мишка оглянулся. Дед, Лука Говорун, еще четверо ратников верхами, а у ворот – толпа любопытствующих. И когда успели собраться-то?

      – Ага… Кхе! И сколько дали?

      – Гривну… С мелочью, деда.

      – Афоня, доволен ценой?

      – Корней Агеич…

      – Молчать!

      Афанасий изумленно вылупился на сотника.

      – Ратник Афанасий ценой доволен! – громогласно объявил дед. – Эй, вы! Быстро собираться! Бегом!

      Холопов как ветром сдуло. Афоня дернулся было их остановить, потом оглянулся на сотника, да так и застыл раскорякой – слишком уж быстро и непонятно для его простецкой натуры все произошло.

      – Десятник Младшей стражи Василий! – продолжил распоряжаться дед.

      – Здесь, господин сотник!

      – Старшина Михаил ранен и немощен. Грузи его в сани – и домой.

      – Слушаюсь, господин сотник!

      Роська подхватил Мишку под руку и помог усесться в сани.

      – Корней, – подал голос Лука Говорун.

      – Чего, Лукаша? – ласково отозвался дед.

      – Парень твой моему человеку оружием угрожал, прямо в его доме. Не дело!

      – Эх, Лукаша! – тон деда стал уж и совсем задушевным. – Да у меня двоих родичей и вообще застрелили. Правда, не в доме, а в лесу. Не слыхал?

      – Гм…

      – Это молодежь, Лукаша, нынче торгуется так – гривна с мелочью и болт в придачу.

      – Да… Торговаться… Гм… По-разному можно… – пробормотал десятник и вдруг вызверился. – Баба, скройся!!!

      С крыльца дома Афони кто-то шмыгнул в дверь. Лука мрачно окинул взглядом растерянно стоящего посреди двора своего подчиненного.

      – Я тебя, Афоня, доли лишил, а ты меня, своего десятника, кривым ходом обошел. Подумай теперь, пошло ли тебе это впрок? Посмотри-ка сам, что из этого получилось…

      – Кхе! Верно говоришь, Лука, – не дал развить мысль своему говорливому десятнику дед, – кривые ходы, они того… до добра не доводят. Ладно, вы тут разбирайтесь, а мне недосуг. Не сочти за труд, пришли людишек, как соберутся, ко мне на подворье.

      – Сделаем, Корней Агеич.

      Роська уже разобрал вожжи и тронул сани к воротам, когда Мишка все-таки не выдержал и заорал так, чтобы слышно было и собравшимся на улице зевакам:

      – Афоня! По Русской Правде, если раба понесла от хозяина и родила, то хозяин повинен дать ей волю, жилище и кормить, пока ребенок не вырастет! – и уже из-за ворот добавил: – Я тебя от оскудения спас, кобель блудливый!!!

* * *

      У ворот лисовиновского подворья собрался весь семейный «женсовет»: мать, тетка Татьяна, обе Мишкины старшие сестры – Анька-младшая и Машка. Даже ключница Листвяна