Присягнувшие Тьме. Жан-Кристоф Гранже

просто что-нибудь разнюхать.

      – Почему?

      – Я не местный. Здесь, в Юра, грязное белье на людях не стирают.

      – А ты давно здесь?

      – Полгода. Просился в Ирак, а получил Безак!

      – Безак?

      – Так они называют Безансон.

      – Сарразен намекнул на необычную личность жертвы, Сильви Симонис.

      – Здесь это важно.

      – Речь о детоубийстве?

      – Не то чтобы. Ничего не доказано. Было три других подозреваемых. И все закончилось ничем.

      – Выходит, убийца так и не был найден?

      – Нет. И вот Сильви Симонис сама умирает при подозрительных обстоятельствах. Представьте себе, что то же самое произошло бы с Кристиной Вильмен? Вдруг стало бы известно, что она убита?

      – Корина Маньян заверила меня, что версия убийства не нашла подтверждения.

      – Еще бы! Об этом решили молчать. Тем все и кончилось…

      Я разглядывал полки под покатой крышей мансарды, забитые серыми папками с делами и коробками с фотографиями.

      – У тебя есть статьи или фотографии того времени? Я имею в виду восемьдесят восьмой год.

      – Нет. Мы держим у себя материалы только за последние десять лет, остальные возвращаем в центральный архив, в Париж.

      – А разве в июне ты их снова не запрашивал?

      – Запрашивал, но все отправил обратно. Да и материалов-то было немного.

      – Вернемся к Сильви Симонис. У тебя есть снимки тела?

      – Ни одного.

      – Что тебе известно про аномалии в разложении трупа?

      – Только слухи. Похоже, что местами он разложился до костей. Но зато лицо ничуть не изменилось.

      – И больше ты ничего не узнал?

      – Я расспросил Вальре, судмедэксперта из Безансона. По его словам, такое встречается нередко. Он привел мне примеры, когда за долгие годы тела совершенно не разложились, в частности тела канонизированных святых.

      – Да, случается, что труп не разлагается совсем, но не бывает так, чтобы он разложился наполовину.

      – Лучше бы вам поговорить с самим Вальре. Вот дока! Он из Парижа, но там у него были неприятности.

      – Какие именно?

      – Не в курсе.

      Я попробовал зайти с другой стороны:

      – Кое-кто считает, что речь идет о сатанинском убийстве. Ты об этом что-то знаешь?

      – Нет, о таком никогда не слышал.

      – А что ты можешь сказать о монастыре?

      – Монастырь Богоматери Благих дел? Он не действующий. Я хочу сказать, там больше нет ни монахов, ни монахинь. Это своего рода убежище, приют. Там отдыхают миссионеры, ищут уединения те, кто в трауре.

      Я поднялся:

      – Съезжу-ка я в Сартуи.

      – Я с вами!

      – Если хочешь быть полезным, – сказал я, – наведайся лучше в суд. Выясни, какую реакцию вызвал мой визит.

      Казалось, он был разочарован. Я решил его подбодрить:

      – Потом я тебе позвоню.

      В заключение я показал ему фотографию Люка:

      – Ты видел здесь этого человека?

      – Нет. А кто это?

      Можно