Принц для сахарской розы. Ирина Щеглова

ветила мама.

      – А почему?

      – Так получилось, – мама нервничала.

      В аэропорту нас не встретили, но мама нашла российского представителя, тот связался по телефону с посольством, и за нами приехал Гена. Он так и представился, по очереди пожав руки мне и маме.

      Гена выглядел потрясающе в ярко-желтой рубахе и рыжем замшевом костюме, я просто замерла от восторга. Он был такой яркий, необычный, совсем «не русский».

      Раздела меня мама только в машине, когда Гена вез нас в посольство. А точнее, в дом, где располагался комитет российских специалистов.

      Мама стаскивала с меня многочисленные одежки, время от времени растерянно кивая в ответ на вопросы-утверждения золотисто-желтого вкрадчивого Гены. Мама ему определенно нравилась, и он переживал за нее больше, чем она сама. Смущаясь, он сказал, что мама «непременно должна взять у него денег, ведь у нее нет, а мало ли что может понадобиться…». Я неотступно следила за ним, и Гена смущался еще больше. Мама спасла его: спокойно взяла деньги, поблагодарила за помощь и обещала вернуть, «как только приедет муж».

      Я поняла только, что папе позвонили и что-то напутали со временем нашего прилета.

      Гена привез и поселил нас в большом белом доме с террасой. Дом стоял прямо над морем, над обрывом. Внизу, среди густой зелени, виднелись многочисленные крыши других домов, а дальше, на темном аквамарине, в дымке стояли большие корабли.

      – Там порт, – сказала мама.

      – Это море? – спросила я.

      – Да, Средиземное.

      – А когда приедет папа?

      – Завтра.

      На втором этаже уже жили русские, а нас разместили на первом.

      Я пробежала по темным нежилым комнатам, заставленным чужой мебелью, и спросила у мамы:

      – Мы будем здесь жить?

      – Наверное, – ответила мама и почему-то вздохнула.

      А мне понравилось!

      Я сразу отправилась на разведку и увидела незнакомую девочку, она стояла на веранде и, перегнувшись через перила, с любопытством меня разглядывала.

      Она показалась мне очень красивой в своем пышном сарафане и открытых шлепанцах с розами. Розы были как настоящие, я сразу же захотела такие же шлепанцы и сарафан. Еще у нее были длинные светлые прямые волосы и очень симпатичное личико. Девочка встряхнула головой, отбросила волосы на плечи и произнесла нараспев:

      – Приве-е-ет… Ты ру-у-сская?

      – Русская! – обрадовалась я.

      – Меня зову-у-т На-а-стя, а тебя?

      – Ира…

      – Поднимайся ко мне, – предложила Настя.

      Я взбежала по лестнице и подошла к ней. Отсюда море было видно еще лучше.

      – Ух ты! – восхитилась я.

      – Здорово, да-а? – спросила Настя. Она повернулась и оперлась спиной о перила веранды.

      Она мне очень нравилась, хоть и задавалась немного.

      – Пойдем, я познакомлю тебя с мамой, а потом все покажу.

      Ее мама лежала в шезлонге, подставив солнцу лицо. Она казалась усталой, но все-таки поздоровалась со мной и спросила, откуда я приехала.

      Потом мы с Настей исследовали участок вокруг виллы, огороженный высокой проволочной сеткой. На сетке висели чумазые оборванные «арабчата», так ее мама назвала алжирских детей, они галдели и показывали на нас пальцами.

      – Не обращай внимания, – дернув подбородком, высокомерно произнесла моя подружка.

      Она демонстративно отвернулась от дергающих сетку детей и сделала вид, что рассматривает пластиковые розы на своих шлепанцах. Я тоже стала рассматривать ее шлепанцы.

      – Там, где вас поселили, была холера, – пропела Настя. – Всю семью увезли в больницу, – теперь она наслаждалась произведенным на меня эффектом. – Только ты не бойся, там все про-ро-дис-фи, – она запнулась, но все равно старательно, по слогам произнесла трудное слово: – Продезинфицировали.

      – А я и не боюсь, мне прививку сделали!

      Все-таки Настя мне очень нравилась. Она рассказала, что учится в специальной русской школе и еще занимается рисованием. В ее комнате было множество акварелей, они висели на стенах, лежали на столе в пухлых папках и альбомах. На них я видела белые дома, белое небо с желтым солнцем и бирюзовое море. Все, как в жизни.

      Я спросила у нее, почему город, в котором она живет, и страна называются одинаково.

      – Это же про-о-осто, – объяснила Настя. – По-арабски Алжир называется Эль-Джазир – страна островов. В древности так назвали город, потому что в море много островов, а потом и вся страна стала так называться.

      – Понятно… Эль-Джазир, по-моему, звучит гораздо красивее, чем Алжир, – сказала я.

      Папа приехал на следующий день. Торжествующий Гена доставил его к нам и предложил устроить экскурсию по городу. Мама согласилась и сразу же сказала отцу о долге. Гена покраснел, хотел было отказаться от денег, но мама спокойно спросила:

      – Вы ведь свои деньги