Эффект сто первой обезьяны. Хроники затомиса. Александр Беляев

уровню развития духа, религией.

      – Занятно, очень занятно, – все более искренне удивлялся Хроно, – дело в том, что и я задумал нечто схожее, если не идентичное. А ты уже разработал конкретные идеи и образы мифотворчества для каждого этапа?

      – Разумеется, прежде, чем сотворить мир Земли (я назвал его именно так), я создал Провиденциальный план – информационную матрицу. По моим расчетам все должно было происходить без сучка и задоринки, но на определенном этапе я понял, что кто-то непрошенный вторгся в мою творческую мини-реальность и вносит определенные коррективы. Вынужден признать, что иногда эти коррективы в матрице мне даже помогали и освобождали от личного вмешательства, несмотря на то, что эти артефакты во многом противоречили нашим этическим императивам. Впрочем, далеко не все вмешательства я принимал, какие-то приходилось нейтрализовывать, но чем дальше – тем труднее, это было как снежный ком. Дело в том, что я, как ты знаешь, сам своей же волей ограничил собственное вмешательство в причинно-следственные цепочки. Ввел принцип свободы выбора, сделал вектор времени необратимым, объединил все индивидуальные временные цепочки в единый стержень, ограничил физическое пространство тремя измерениями, постулировал скорость света в Энрофе конечной. В общем придал процессу максимальную автономность. А тот невидимый некто, похоже, не обременен рамками, которыми я сам себя ограничил и уже не имею возможности какой-то закон отменить. Иначе все надо уничтожить и начинать сначала. А я сильно привязался к своему детищу и мне очень трудно поднять на него руку. Впрочем, не знаю, возможно какие-то отдельные неудачные фрагменты и придется уничтожить… если решусь. Но это в самом крайнем случае, все-таки я этому неведомому некто особенно разгуляться не даю, я не какой-то начинающий неофит и имею представление о системах защиты.

      После этого вступления Иего, как обещал, начал подробное изложение принципов построения своей творческой мини-реальности, сопровождая слова дополнительными источниками информации, описать которые мы не в силах за неимением соответствующих понятий, присущих великим демиургам-лимурийцам. Из них можно только отметить только зрительные голограммы и некоторые звуковые эффекты – что-то вроде слайдов и кинофильмов к научному докладу, но неизмеримо более масштабных и впечатляющих, создающих полный эффект присутствия. Во время этого комбинированного доклада лицо Хроно все более вытягивалось от удивления и когда Иего закончил, его друг попросил:

      – Покажи образ, в котором ты разыгрывал роль Творца.

      Иего не заставил себя просить дважды и тут же трансформировал свое тело человекообразной рептилии в образ израильского Бога Иеговы, известный нам по гравюрам Доре и Рембранта: этакий величественный старец в длинной тоге, с густыми седыми волосами и длинной бородой, с лицом пышущим грозным, но справедливым могуществом и пристнопамятным