.

сказал я. – Картошку строгать.

      – Я лучше… – сделал он еще одну попытку, – я лучше тушенку открою. Пусть будет у нас мясная уха. Клево?

      Мы его не поддержали, и Алешка понуро побрел за мной на камбуз.

      Я разыскал специи, а в аптечке – марлевые салфетки. Почистил окуньков, заложил их в марлевый мешочек и опустил в кипящую воду. Уха будет с рыбой, но без костей.

      – Картошка готова? – спросил я Алешку. – Почистил?

      – Почти. Я ее уже как бы достал из ящика. Знаешь, как устал!

      Я ему, уставшему, помог. Набрал картошки, почистил. Рыба к тому времени уже сварилась. Я запустил в бульон картошку, перец и лаврушку, и пока варилась картошка, разобрал рыбу, вытащив ее из мешочка. Выбросил косточки, а мясо отправил в бульон.

      – Чего-нибудь получится, – сказал Алешка, облизнувшись. – Главное, чтоб моя картошка хорошо проварилась. А давай, Дим, пока она варится, баночку тушенки вскроем, а?

      Я не стал ему отвечать, а, помешивая уху, молча показал ему фигу.

      Когда по всему дому расплылся запах рыбного супа под названием «уха», на камбуз заявился Матвеич. И тоже облизнулся, взял ложку.

      – Я, как капитан нашего корабля, обязан снять пробу. Посмотрим, чем кормят наш экипаж.

      Он зачерпнул варево, поднес ложку к губам, причмокнул, проглотил. Задумался, шевеля губами. Будто задачку решал. Опустил ложку.

      – Знаешь что, Дим? Налей-ка мне в мисочку. Что-то я с одной ложки не распробовал.

      – И мне, – проговорил Алешка. – Мисочку. Пробу снять.

      – Обойдетесь, – сказал я, закрывая кастрюлю крышкой. – Забирайте мисочки, ложечки и нарежьте хлеб. А я подам в кают-компанию уху.

      Матвеич и Алешка переглянулись. Алешка Матвеича опередил:

      – Я отнесу ложки! А капитан нарежет хлеб! Он этого достоин.

      У хороших людей в доме всегда очень хорошо. Не только уютно, но и спокойно – это само собой. У хороших людей в доме чувствуешь себя, будто в доме своем. Не стесняешься, не скромничаешь. И за столом не ищешь свободное место. Где удобно – там и сел. Что тебе хочется – то к себе и подвинул. Сколько хочешь – столько и съешь.

      Хорошее воспитание не в том, чтобы не пролить соус на скатерть, а в том, чтобы это сделал кто-нибудь другой.

      В общем, мы дружно уговорили кастрюльку ухи. Не проливая соус на скатерть. Только Алешка время от времени ворчал:

      – На обед – второе, а на ужин – первое. Ты нас уморишь, Димитрий.

      – Вы этого достойны, – лаконично отвечал я.

      Когда уха закончилась, Алешка сказал:

      – Федор Матвеич, мы сейчас с Димитрием вымоем посуду, а вы нам за это почитаете свои мемуары. Про героическую борьбу с преступностью в прежние годы.

      – Охотно! – Матвеич обрадовался. – Мне очень важно ваше мнение. И вы честно скажете: маленький плюс или большой минус.

      – Скажем, – сурово пообещал Алешка. – Мало не покажется. Мы одному писателю, знаете, какую книгу написали! Он ахнул!

      Матвеич немного завял. А мы собрали посуду и пошли на камбуз.

      – Дим! – Алешка захлопал глазами. – Давай Матвеичу сюрприз сделаем. Он сядет нам свои мемуары