Догмат крови. Сергей Степанов

вечером, а днем служу пишущей барышней в конторе Бродского, дай Бог ему доброго здоровья.

      – То есть фиктивно зачислены в штат? Самсон Харлампиевич, – обратился подполковник к плотному дядьке, потиравшему ухо. – Слышали об этой уловке? Поскольку служащим купцов первой гильдии дозволено проживать за чертой оседлости, богатые евреи оформляют кучу соплеменников под видом своих конторщиков, приказчиков, слуг. Когда в Москве учинили проверку, выяснилось, что у Лазаря Полякова только поварами числилось пять тысяч человек.

      Дядька прогудел в ответ:

      – Чому дывится? У Бродских, мабуть, до десяти тысяч наберется.

      – Где прописаны? – осведомился подполковник у слушательницы курсов.

      – На Собачьей тропе. У меня бумаги в полном порядке.

      – Как же в порядке, если улица Собачья тропа проходит по Дворцовому участку, где евреям, хотя бы и имеющим правожительство, запрещается снимать квартиры!

      – Пане офицер, ваши слова очень справедливы, ой, як справедливы! – закивала головой женщина. – Но к Дворцовому участку таки относятся дома по четной стороне, а по нечетной стороне Собачьей тропы проходит граница Печерского участка, где евреям, не сглазить бы, разрешено прописываться. Я, если угодно знать пану начальнику, прописана в нечетном доме.

      – Не мельтешили бы вы под ногами в такой день! – в сердцах заметил подполковник и обратился к задержанному парню. – Тебя, молодчик, как зовут?

      – Николай Андреев Павлович, – буркнул тот, глядя под ноги.

      – Воруешь?

      – Никак нет. Я – патриот!

      – Ваше имя? – спросил жандарм Владимира.

      – Сначала сами представьтесь, – задиристо сказал студент.

      – Извольте! Я начальник киевского отделения по охранению общественного порядка и безопасности подполковник корпуса жандармов Николай Николаевич Кулябко. Вы удовлетворены?

      Толстый подполковник пристально глянул в лицо Голубеву, собираясь насладиться замешательством, которое вызывало одно упоминание о всесильной охранке. Вопреки его ожиданию студент не дрогнул ни единым мускулом. «В самом деле, чего мне боятся! – думал он. – Ну, начальник охранки! Такой же государев слуга, как все остальные. Пусть его боятся те, у кого совесть нечиста – всякие бомбисты и пропагандисты». И он произнес прежним дерзким тоном:

      – Я студент императорского университета Владимир Степанович Голубев. Надеюсь, вы тоже удовлетворены?

      Подполковник озадаченно покачал головой:

      – Сынок Степана Тимофеевича, такого почтенного профессора! Зачем же вы бьете филеров?

      Голубев посмотрел на седого дядьку, потиравшего ухо, и насмешливо бросил:

      – Пусть подает на меня в суд. Посмотрим, как филер будет свидетельствовать против студента.

      Подполковник Кулябко взял Голубева под локоть и отвел в сторонку.

      – Голубчик, напрасно вы пренебрежительно относитесь к филерам, – наставительно заметил он. – Филер,