Градиент. Владимир Голубев

та падает капля жидкости.

      «Черт, с машин, что ли, масло летит? – лейтенант вытирает лицо ладонью, – кажись, вода. Радиатор дырявый? Да быть того не может…»

      Дверь Р-140[2] открывается, из кунга[3] выглядывает солдат. С полминуты он ничего не видит после полумрака аппаратной кабины, прикрывает рукой глаза, трясет головой. Заметив лейтенанта, солдат что-то кричит, и Скворцов, поправив фуражку, быстрым шагом направляется к радиостанции. Его полевая форма на спине темна от пота.

      В стороне несколько десятков худых чернокожих мужчин, одетых лишь в набедренные повязки и куски ткани, наброшенные на плечи, молча наблюдают за разгрузкой.

      Работа продолжается до вечера. Вслед за машинами сгружают контейнеры, платформы с тюками и сетки с мешками. Уже при свете прожекторов к сомалийцам подходит переводчик. Говорит одно слово – завтра. Они заворачиваются в свои тряпки и садятся там же, где стояли, прямо на песок. Зажигают маленький костер и ставят на него невесть откуда взявшийся закопченый чайник.

      Глядя на костер в черной сомалийской ночи, лейтенант Скворцов вспомнил пионерский лагерь под рязанской деревушкой Сумбулово, где мальчишкой провел не один летний месяц… «Взвейтесь кострами, синие ночи, мы пионеры – дети рабочих[4]…»

      «Да… рабочими здесь и не пахнет. Бичи[5] какие-то одни… Как здесь люди живут? Ничего же нет, одна пустыня, – думал лейтенант. А в Москве негры поупитанней были, не то что эти ходячие скелеты… ай, зараза! – зато комары здесь толще наших ровно в десять раз… однако пора спать…»

      Затемно пять зачехленных грузовиков и радиостанция выстроились в колонну. Майор начал с головной машины. Легко запрыгнул на бампер, открыл капот, вывернул пробку радиатора. Заглянул внутрь. Приказал долить воды. Проверил запас бензина и давление в шинах. Попробовал на вес каждую канистру с водой – полна ли? Все это он проделывал, не выпуская из рук меленького саквояжа. Солдаты-водители стояли у машин, молча наблюдая за майором. Из-под кузова четвёртого «Урала» капала вода, образуя на сухой глине тёмное пятно. «Сейчас ребятам достанется» – подумал лейтенант.

      Майор подошел, проверил радиатор, канистры, заглянул под кузов.

      «Ну, держись…»

      Но майор, не сказав ни слова, пошел дальше.

      «Значит, так и надо. Теперь наша очередь».

      «Сто сороковая» лейтенанта Скворцова замыкала колонну. Майор подошел к машине. Скворцов вскинул руку:

      – Товарищ майор, радиостанция к маршу готова!

      – Застебнитесь, лейтенант!

      – Есть!

      Скворцов пробежал рукой по пуговицам – застегнуты все.

      – Вольно! По машинам!

      Солнце уже выглянуло из-за морской глади и щупало желтыми лучами брезентовые тенты грузовиков. Захлопали двери кабин. Майор, не выпуская из рук саквояж, забрался в головную машину, скомандовал – заводи!

      Сначала ехали по кривым колеям из засохшей глины. Тяжелые грузовики переваливались с бока на бок. Длинные удочки АЗИ[6] раскачивались на крыше радиостанции. Лейтенант мельком увидел в дрожащем зеркале черные фигурки негров и белые мешки на их спинах.

      Не соврал переводчик – работа нашлась…

      Дружба! Дружба!

      Слава богу, мы не рабы, думал Скворцов. Рабы – они! Как они живут здесь? Это же уму непостижимо… Каналов не строят, пустыню не орошают. Все-таки социализм – великая вещь, великая! Вот оно, живое доказательство: нет социализма – и жизни нет. Нищета и голод.

      Лейтенант украдкой потрогал нагрудный карман, где лежал новенький партбилет:

      «Хорошо, что меня приняли в партию. Хватит уже в комсомольцах бегать».

      Солдат-водитель посмотрел мельком – чему это командир улыбается?

      Машину резко качнуло, Скворцов поспешно схватился за железную ручку под выносным пультом радиостанции. Машинально поправил микрофон в гнезде. Выглянул в окно.

      Самолет, казалось, висел неподвижно.

      «Шустрые америкашки. Засекли уже. Теперь прилипнут, как банний лист к заднице… однако днем жарища будет – мозги поплавятся…»

      Монотонный гул мотора, духота и мерное покачивание машины клонили лейтенанта в липкую дрёму. Мотнув головой, он вынул из бардачка книжку-определитель, полистал страницы с черными силуэтами вражьих самолетов, еще раз выглянул в окно.

      – Вот он, – лейтенант ткнул пальцем в страницу.

      – Кто, товарищ лейтенант? – Водитель попытался увидеть самолет через лобовое стекло.

      – Тебе его не видно. Это RA-5C «Виджилент».

      – Что за зверь?

      – Американский палубный разведчик. Значит, авианосец где-то тут, в заливе.

      В середине дня майор скомандовал привал. Заглушили моторы, пообедали сухим пайком. Экипажам разрешили отдохнуть на расстеленном брезенте в тени машин. Под горячим брезентом противно копошились

2

Армейская коротковолновая радиостанция на базе тягача «Урал» (прим. авт.)

3

Кузов унифицированный нормального габарита – тип автомобильного фургона (прим. авт.)

4

Первая строка гимна пионерской организации СССР (прим. авт.)

5

Так в советское время называли бомжей. (прим. авт.)

6

Антенна зенитного излучения. Выполнена в виде двух длинных гибких штырей, закреплённых на пружинах.

Используется для связи на ходу. (прим. авт.)