Предательство. Последние дни 2011 года. Сергей Царев

не контролировались – голова была занята эпизодами последнего сна. Он был каким-то сюрреалистическим. Огромная площадь была заполнена большим количеством людей. Удивительно, но все было видно, каждый видел лицо другого человека – толпа не заслоняла личность. По кругу водили людей разного возраста и с них срывали одежду. Под ней оказывалась другая одежда. И все повторялось заново, повторялись круги. При этом у народа не было злобы, жестокости. Весь процесс воспринимался как необходимость, некое очищение. Все воспринимали происходящее в качестве освобождения от ненужного, чего-то лишнего, сковывающего развитие личности.

      – Что за люди, и почему их раздевают? – спросил Сергей Георгиевич.

      Вопрос был задан всем. Ответил один, но Сергей Георгиевич его не видел:

      – Это площадь Справедливости, она здесь правит бал. По кругу водят детей и внуков больших и маленьких правителей. Они возвращают то, что украли у народа их родители, деды и прадеды.

      – Зачем воровать для детей и внуков, если все потом отнимается?

      – А вдруг повезет? И избежишь кары, – ответил тот же голос. – Жадность, жадность… Правитель хочет всего: власти, богатства. Всего, что его возвеличивает над подчиненными. При этом он желает, чтобы его искренне любили.

      – Бред, – спокойным тоном отреагировал Сергей Георгиевич. – Любовь за обнищание, за насилие?

      – Бред, как часть лжи, – составляющая власти, – с усмешкой произнес голос.

      В середине площади стоял памятник. Странный памятник.

      – Что за памятник? – спросил Сергей Георгиевич.

      – Памятник Жадности и Алчности.

      – Странно, на площади Справедливости стоит памятник Жадности и Алчности.

      Голос усмехнулся невежеству Сергея Георгиевича и пояснил:

      – Когда правитель избавится от жадности и алчности, тогда он станет справедливым. По-другому нельзя стать справедливым.

      – Правитель, став справедливым после того, как он был жадным и алчным, не может переписать историю, вычеркнув тот этап своей жизни, – высказал свое мнение Сергей Георгиевич. – Несправедливость правления того этапа останется.

      – А где взять правителя, справедливого до его прихода к власти? – задал вопрос голос.

      – Не знаю.

      – Чтобы стать правителем, надо перешагнуть через справедливость. А потом пытаться ее восстановить. Согласись, частичная справедливость лучше, чем без нее.

      – Не уверен, – возразил Сергей Георгиевич.

      – Почему? – удивленно спросил голос.

      – Потому, что частичная справедливость создает иллюзию справедливости и позволяет эксплуатировать ее в интересах правителя.

      Голос исчез, толпа неожиданно расступилась, и два человека, разговаривая между собой, шли, не обращая внимания на присутствующих.

      Что за странный сон, подумал Сергей Георгиевич. Последнюю часть сна он не мог вспомнить, словно память закрыла доступ к ней и задвинула ее в отдаленную область. Убедившись, что потуги не дают