Колиивщина. Иван Собченко

паны, высоко поднималась Максимова сабля, жаждая мести. Однако паны Думковские успели бежать. Перед самыми казацкими конями с грохотом закрылись двери Кончакской крепости.

      Неужели так никогда и не удастся отплатить за Мотрины муки? Неужели?

      Максим еще раз поцеловал белокурую головку племянницы.

      – Ждали? И ты ждала? А я уже думал, что ты другого дядю нашла, вижу – в сенях прячешься.

      – Ой, нет! – Оля обхватила шею Зализняка, прижалась щекой. – Я не узнала вас.

      – Где же баба Устя? – заглянул в низенькое окошко Максим.

      – Пошла к тетке Карихе просо толочь. Вон она.

      – Где?

      – Да вон же. Баба Устя! Дядя Максим приехал.

      Огородом, раскинув руки, спешила Максимова мать. Платок сполз на плечи, из-под очинка выбились седые волосы. Подбежала к сыну, припала к его груди, громко всхлипнула.

      – Сынку, приехал… – только и смогла вымолвить.

      – Приехал, мамо. Теперь с вами буду. Зачем же плакать? – лаская мать, говорил он.

      Она вытерла уголком платка глаза.

      – Это, сынку, от радости. Видишь, Оля, дождались. Пойдем, пойдем в хату, засуетилась она.

      – Сейчас коня заведу.

      В хате словно ничего и не изменилось. За перекладиной торчал пучок сон-травы Молодецки выпятили груди прицепленные под столом синие соломенные петухи с красными хвостами. Только на потолке в нескольких местах повыступали рыжие пятна. «Кровля протекает, нужно завтра починить» – подумал Максим. Снял кунтуш, взял ведра, вышел во двор. Уже в дверях услышал, как мать что-то шепнула на ухо Оле. Спуская ведро в колодец, почувствовал, как журавль тянет вниз. «Как только мать воду достает? Колодка оторвалась и прибить некому».

      – Оля, а ты куда? – заметил он племянницу, выскочившую из двери.

      – К тетке Насте.

      – Зачем?

      Оля повертела головой, таинственно улыбнулась.

      – Нужно… баба послала.

      – Занять что-нибудь, – догадался Максим. – Никуда ты, Оля, не пойдешь. Возьми лучше корец да слей мне. Только дай я сначала польюсь.

      Вода была холодная, с приятным, знакомым с детства привкусом.

      Вымывшись до пояса, Максим напоследок брызнул Оле в лицо и большими прыжками побежал в хату. Оля с визгом и смехом бросилась за ним.

      – Зря ты, мама, беспокоишься, – растирая мускулистую грудь, заговорил Зализняк. – Не нужно никуда посылать Олю.

      – Я хотела немножко сала занять, мы отдадим…

      – Сало у меня в торбе есть. Если хотите что-нибудь для меня приготовить, то сварите юшки с фасолью. Да луковичку дайте вот такую, – он показал здоровенный кулак. – Есть лук?

      – Ого, целых пять венков, – ответила Оля.

      – Пять венков я, наверное, за один раз не съем, – засмеялся Максим. – Разве вдвоем с тобою?

      Скрипнула дверь, вытирая на пороге ноги, чтобы не загрязнить чисто вымазанный глиной пол, в хату вошел Карый.

      – Здорово, бездомник, – протянул он руку. – Живой, крепкий!

      – Крепкий, –