Мухосранские хроники (сборник). Евгений Филенко

немного… – Он пригляделся. – Что-то не припомню тебя. Здесь же Анисимов егерит, мы с ним о прошлый четверг… Да и фреска у тебя как-то не соответствует. Неужто зубочистку употребляешь?

      – Зубочистку?!

      – Ну, зубную пасту. Вовнутрь. Она же, зараза, какого только цвета не бывает.

      – Ах, зеленая пигментация… Это мое горе, – чудик вздохнул. – Это и мое спасение. Потому-то я здесь. А не в резервации, как многие несчастные, – его лицо снова мелко задергалось.

      – Закуривай, – сказал Хренов, протягивая портсигар. Зеленый с отвращением повел плечами. – Давай-давай… Ты, честное слово, нынче заново на свет народился. Я же с закрытыми глазами пулю в пулю сажу. Как гусар! И откуда ты на мою голову навязался?

      – Я из будущего, – просто сказал зеленый. – Ваш, некоторым образом, потомок…

      – Это чей же ты будешь? – усомнился Хренов. – Машкин, с птицефабрики? Или Дарьи Анемподистовны, завпроизводством?

      – Не так. Не конкретно ваш потомок, а вообще потомок. Я прибыл из двадцать шестого века, чтобы прекратить преступную бойню и спасти человечество. Нас не так много осталось, способных на какие-то активные действия.

      – Это что же… – Хренов посуровел. – Неужто война? Я тут, понимаешь, в фонд мира плачу, в митингах и политинформациях всегда в первом ряду, а вы такое допустили?!

      – Нет, не война. Пандемия.

      Хренов поморщился. Он не любил иностранных слов, особенно непонятных.

      – Тебя как звать? – спросил он.

      – Зеленин, – ответил незнакомец и горестно покачал головой. – Сергей Сергеевич Зеленин. Мне повезло.

      – Давай, Сергеич, присядем, – сказал Хренов. – Потолкуем. Вроде горе у тебя какое?

      – Пандемия – это когда болеют все люди на планете, – печально объяснил Зеленин. – Мутировавший вирус гриппа.

      – Санэпидемслужба, стало быть, проштрафилась, – строго отметил Хренов.

      – Вирус проникает сквозь любые барьеры, рушит любую биоблокаду, не поддается вакцинам. И разит без промаха, без пощады. Остались единицы, вроде меня. Но совсем недавно, – голос пришельца возвысился, – удалось найти средство. Профессор Безруков, несмотря на тяжкое увечье, добился поразительного эффекта!

      – А ты нервничал, – с укоризной заметил Хренов. – Наука, сынок, не подведет! Где ж его нашли, это средство?

      – В лосиных рогах.

      – Ну и славно, – сказал Хренов. – Не макаки какие-нибудь импортные. Животное доступное, неприхотливое. Размножается в условиях сурового климата, где ни попадя. Что лосям рога понапрасну сбрасывать? Пройдешься, бывало, по лесу, то тут, то там торчат… Куда ж мне их, на стену? Так никаких стен не хватит, а потом – и живопись должна свое место иметь, культура все ж таки, Шагал там, Модильяни, Лизунов… А вы их в дело? Правильно, одобряю. Или еще лучше – лосеферма.

      – Да, – простонал Зеленин. – Но лоси вымерли!

      Хренов сощурился и помотал коротким сильным пальцем.

      – Путаешь, Сергеич, – сказал он. – Динозавры вымерли. А лосей полно, промысел разрешен,