Сны в вещевом мешке (сборник). Сергей Снеговский

и твоих слез.

      Я отпел под гитару вчера свои проводы,

      Проводник разрешил мне напиться.

      Это было похоже на похороны,

      Но народ продолжал веселиться.

      Что-то важное скорчилось и погасло,

      Жаль, я сам не пойму что.

      Может быть, я грущу напрасно?

      Грусть не мое ремесло.

      Я жду, когда поезд подъедет к городу,

      Родному самому на земле,

      Ольха поднимет пробитую голову

      И улыбнется мне.

01.06.2014

      Мертвые актеры

      На экране мертвые актеры

      Дарили надежду на жизнь живым,

      Крали открыто зрителей взоры

      И возвращали им.

2014

      Тридцать седьмое лето

      Небо как небо – белый порошок на зеркале синем.

      Я лежу на холме,

      Читаю бегло строки, уродливые, как линии

      Неправильной геометрии в моей голове.

      Еще много всего неправильного,

      Многое не отсюда.

      Я лежу на холме и плаваю

      В несовместимости иглы и верблюда.

      Зацелуй меня до смерти пьяного,

      Милое, белое небо,

      Забери меня, прикармань меня,

      Я отказываюсь от ночлега.

      Я усну на холме сегодня,

      На спине, на траве, до рассвета,

      И пусть кудри мои причешет мне

      Мое тридцать седьмое лето.

01.06.2014

      По комнате

      По комнате и на столе

      Разбросаны карандаши и ручки,

      Бумага, песни и стихи,

      Я рифмам и словам попутчик.

      Еще одним короче днем

      Жизнь белого листа А4.

      И лето прожито в квартире,

      Горит слабеющим огнем.

      Как флаг победы над Рейхстагом,

      Горят сурьмой и медью клены.

      Горела белая бумага

      И пеплом сыпалась с балкона.

2014

      Солнышко

      Солнышко красное не попрощалося,

      Прокатилось по горизонту и кануло,

      Ну а нам с тобой всего ночка осталася,

      Бежало время, слезами капало.

      Что ж ты, солнышко торопливое,

      Не споткнулось, не заигралося

      С ребятней кучевой белогривою,

      С синеокой тучкой-красавицей?

      Ты всё время спешишь в одну сторону,

      Колесом красно-желтым катишься.

      Заблестит оперенье ворона

      Лишь наутро, как только спохватишься,

      Как, замешкавшись, мамка, по дому,

      Покормить забывает малого

      И спешит к нему сломя голову

      Впопыхах и едва не падая.

      Так и ты неба вечность меряешь,

      Возвращаясь всегда на исходную.

      Только мне попросить хотелось бы

      Сегодня не делать оного.

      Нервные сны

      В мусорном баке, в который я выбросил

      Все свои страхи вчерашнего дня,

      Очнулась, проснулась, открыла глаза

      Правда, природа которой проста:

      Я боялся остаться один!

      Шевелилась, как черви в руке рыбака,

      Исторгала смрад, и текла,

      Пузырилась пеной зловонного рта,

      И лилась через край, настигая меня

      Снова! Снова! Я дико орал,

      «Да я сумасшедший, – себе я сказал, —

      Брось, забудь, это было вчера…».

      Я проснулся, сильно болела рука.

      Опрокинутый стол, переломанный быт —

      Сколько лет я вот так вот его разрушал.

      Я остался один, я тобою забыт.

      Я в костюме теперь на два метра зарыт.

      Пришел устраиваться на работу

      Меня подташнивает и бросает

      В кабинете то в жар, то в холод.

      Злость напирает и слабость,

      Я чувствую… не сказать что голод,

      А непреодолимую тягу

      К силовому вмешательству в головы

      Тех, кто меня окружает

      И наглым способом доит.

      Я должен им улыбаться,

      Заведомо зная ложь.

      Мне нужно сейчас постараться

      Удержаться и не вытащить нож,

      Острое лезвие правды,

      Отточенное до последней буквы,

      Неудобно-блестяще-яркое,

      Исполосовать