Красное колесо. Узел 3. Март Семнадцатого. Книга 3. Александр Солженицын

гнали отречение, а теперь – остановить!!

      Что для этого? Срочно телеграфировать, нет – разговаривать со Псковом и со Ставкой.

      Милюков: и даже выяснить возможность обратно изменить Манифест в пользу Алексея!

      И – кому ж было всего внушительней, и приличней, и убедительней сделать это всё, если не Родзянке?

      Вот, они совсем его отставили, – но наступила новая решительная минута, и снова требовался только он!

      А он, великодушный, был готов! Он – простил им, что они его оттеснили!

      Готов хоть сейчас.

      Именно сейчас! Немедленно!

      Но неприлично было бы послать его и никого не послать от правительства. Да вот же и князь Львов, ну вот он наконец!

      Ласково жмурился. Не проявил смущения, что прятался.

      Ехать переменить? Ну, можно ехать переменить.

      А оставшиеся теперь расспаривались дальше, да всё острей.

      Узкоголовый подобранный Керенский метался, бросался по маленькой комнате (но не бежал к своим в Совет!) и всё пламенней извергал, что теперь само собой диктуется здоровое решение: полный отказ от всякой монархии! Немедленное отречение и Михаила тоже! Не останавливать Манифест, нет! – но скорее вырвать отречение и у Михаила, – и сразу возгласить Учредительное Собрание!

      И Некрасов невиданно разволновался, раскрылся, мрачно кидал взоры – и сел набрасывать проект отречения Михаила.

      И значит – немедленное провозглашение республики!

      И чёрный Львов – ходил по диагонали и клокотал со сжатыми кулаками.

      И получалось, что только один Милюков оставался за монархию?

      Но чем крайней метались его собеседники – тем более трезвел Милюков и тем более упирался. Уже тяжелила его и неловкость от вчерашней уступки: зачем же он признал монархию своим личным частным мнением, когда это стоит в программе кадетской партии? Так быстро нельзя отступать, можно расстроить ряды.

      И вот сейчас Милюков всё более устаивался: нет-таки! монархия – должна быть! Хоть на время. Должна быть видимость законной передачи власти, без которой мы не можем действовать дальше. Михаил – так Михаил, пусть будет Михаил. Пока.

      Республика? Нет, мы не готовы. Мы не можем перепрыгнуть.

      Говорили всё нервней. Ссорились.

      А ночь текла…

      А Родзянко и Львов не возвращались.

      И в пятом часу стало проясняться им такое действие: теперь неизбежно им всем с утра ехать к Михаилу. И заявить ему – что же заявить?

      Мнение большинства!

      Нет, обе спорящих точки зрения! Если Павлу Николаевичу не дадут возможности изложить перед великим князем свою точку зрения – он вообще покидает правительство!

      А уж спорить Милюков умел – не перед толпой простолюдинов-солдат, конечно, – с упорством изумительным. Теперь он мог не спать, не есть, всех их тут уложить в лоск, – но доказать, что приемлема только монархия, а не республика.

      Решили: отправляться к Михаилу коллективно и представить