В гости к мертвым. Николай Побережник

одел ЧОПовский жилет, и мы побежали на помощь Илье, если он еще жив.

      Сложно передать охвативший меня ужас, когда мы пробежали пару десятков метров по дороге… По ней, вероятно, на звук, шло не менее двух десятков мертвяков, и это только те, которых мы видели, благодаря освещению дома Ильи. Я включил фонарь и посветил нам за спину.

      – Твою мать! Назад! Назад, Иваныч, во двор!

      Снеся головы троим, что успели дойти до забора нашего дома, мы перемахнули через ворота, чтобы не тратить время на открывание и закрывание калитки. Я чуть наклонился, оперся зажатым в руках дробовиком о колени и тяжело дышал.

      – Мля, хорошо, что курить лет десять назад бросил, – сказал Иваныч, тоже тяжело дыша, – мы их не спасем.

      – Нет, – отрицательно помотал я головой, – не спасем, слишком много мертвяков. Пошли, проредим хоть их, за карабином сходи.

      Мы с Иванычем пристроились на куче стройматериалов и методично, не торопясь, начали отстреливать мертвяков на дороге. Иваныч тех, что у дома Ильи, благо там светло и оптика позволяет, а я тех, кто перся мимо нас по дороге.

      Марево над стволом «моссберга» уже не давало нормально целиться, когда я расстрелял не менее полусотни патронов, и, как говориться, помощь пришла в последний момент – из-за поворота сначала донесся шум дизеля, а потом показался омоновский бронированный КамАЗ. Он остановился напротив нас, а из бойниц отстрелялись по оставшимся зомби, произведя зачистку территории у нашего дома. В кунге открылась дверь, и из нее в талое месиво спрыгнул человек – черная форма, бронежилет, каска и короткий автомат с коллиматорным прицелом.

      – Ну, вы ё…, даете, мужики, устроили тут тир ё… чо, пустите, ё…

      – Через ворота сигай, – махнул я ему рукой.

      Омоновец лихо перемахнул через ворота и взбежал на нашу импровизированную «крепостную стену».

      – Чо у вас тут?

      – Командир, хрен с ним, что у нас, вон там… – показал я рукой, – там, возможно, еще есть, кого спасть. А мертвяков больше, чем дофига.

      – Понял, ё…, – ответил он, и, вынув из подсумка рацию, сказал, – Мохнатый, дом на двенадцать часов, освещенный, зачистка и эвакуация.

      – Принял, – сухо ответили ему и КамАЗ, рыкнув дизелем, поехал вперед.

      Бой, точнее, отстрел мертвяков, продолжался минут двадцать, а когда все стихло, у омоновца вновь зашуршала рация, и последовал доклад:

      – Зачистили, один… Точнее, одна, живая, чистая, второй укушен, но пока человек… перевязали.

      Омоновец вопросительно на нас посмотрел.

      – Ну, сюда пускай везут обоих… А укушенный как умрет… застрелим.

      – Сюда обоих, – передал наши пожелания омоновец.

      – Принято, – проговорили ему в ответ…

      Николай – так представился командир ОМОНа, вернее, собственно самих бойцов ОМОНа было всего трое, он и еще двое его подчиненных, а остальные представляли собой сборную солянку из оперативников и пэпээсников города.

      – Мы здесь недалеко забазировались, – говорил он, присев в беседке во