Рука из могилы (сборник). Владимир Вычугжанин

легкость, с какой он управляется культями самыми сложными инструментами.

      Вот и сейчас, чуть не с первых слов в разговоре с сыщиком, предложил показать, как легко он может выстрелить из его табельного оружия. Владимир Алексеевич благоразумно, до последнего патрона, разрядил свой пистолет и передал его безрукому. Тот без особого труда, прицелясь в окно, несколько раз щелкнул курком.

      – Каково?

      – А с молотком управишься? – равнодушно, как бы между прочим, забирая оружие, спросил оперативник.

      Гудков метнул косой, подозрительный взгляд:

      – Не-е… Молоток для меня – тяжело!

      – Ты нам вот что скажи, Гудков: в тот самый день, когда произошло убийство, приходил ты к погибшей?

      – Нет!

      – А вот соседи говорят…

      – Врут соседи! Ничего они не помнят! Со зла на меня наговаривают!

      – А это что? – пригляделся сыщик. – У тебя на культе ссадина?

      – Ерунда! – отмахнулся Гудков. – У меня каждый день повреждения…

      И неожиданно с силой ударил другой культей по столу. На лопнувшей в месте удара коже тут же выступила кровь.

      – Так вот появляются у меня ссадины, небрежно пояснил Гудков.

      Собеседник был жалок и неприятен Владимиру Алексеевичу. Не из-за увечья, конечно. Отталкивала его суетливость, чрезмерная нервозность и… мстительность, горевшая в глазах. Оперативнику стало ясно, что у этого человека совесть нечиста.

      Доказательство же Гудкова произвело странное впечатление и неожиданный для допрашиваемого эффект.

      – Знаешь что? – задумчиво произнес сыщик. – Сдай-ка ты свою кровь на анализ нашим экспертам.

      – Выходит, я – подозреваемый? – вскинулся Гудков.

      – Да, подозреваемый, – спокойно сказал Владимир Алексеевич. – В числе других…

      Группа крови Гудкова совпала с той, что была обнаружена на вещах в доме убитой, и его задержали по подозрению в убийстве.

      Он долго запирался, все отрицал. Но однажды, когда Владимир Алексеевич предложил Гудкову нарисовать внутренний план дома его сестры, тот по ошибке (видимо, так напряженно он думал об одном и том же) изобразил расположение в доме убитой. Хотя, по словам самого Гудкова, он в том доме никогда дальше порога не бывал.

      Сообразив, что он совершил роковую ошибку, задержанный попытался изорвать рисунок, а потом забился в бессильной истерике.

      – Что с ним? – забеспокоился следователь Владимир Петрович Марин. – Может, вызвать врача?

      – Не надо, – хладнокровно сказал Владимир Алексеевич. – Сейчас он расскажет всю правду о совершенном преступлении.

      Действительно, Гудков вскоре успокоился и решительно произнес:

      – Пиши, начальник!..

      …В тот день Гудков с утра мучился похмельем. Денег же не было ни копейки. Сестра, у которой он гостил в райцентре, ушла на работу. За спасением от головной боли он решил обратиться к соседке, которая «выручала» его не раз.

      Огородами, никем