Заменить тобой весь мир. Виктория Паркер

состоянии. Работая сутки напролет, можно еще и не до такого дойти.

      Внезапный смех Клаудии оборвал поток его мыслей.

      – Это шутка? Мистер Гарсия, я живу в свобод ной стране. Что вы можете сделать? Подхватить на плечо и унести силой? – Смех замер у нее на губах, а изящная рука метнулась к тонкой шее.

      От непреодолимого желания заменить ее руку своей у него даже в пальцах закололо. Правда, он и сам бы не смог сказать, чего ему сейчас больше хотелось: приласкать или придушить?

      Воздух так и звенел от напряжения.

      Лукас приподнял бровь.

      Клаудиа отшатнулась:

      – Ты не посмеешь!

      Не посмеет? Но она этого не знает. Dios, не зверь же он какой-то, хотя и успел всякого насмотреться.

      Внезапное воспоминание заставило его содрогнуться, но он глубоко вдохнул и мгновенно заставил себя успокоиться.

      – Я бы предпочел, чтобы ты пошла добровольно.

      Клаудиа медленно покачала головой:

      – Ни за что. Слушай, просто скажи им, что я все обдумаю, хорошо?

      Лукас улыбнулся. Выполнить ее просьбу не только немыслимо, но просто невозможно. С пустыми руками он домой не вернется.

      – Мистер Гарсия, мне нужно закончить работу.

      Наконец-то. А он-то гадал, когда же работа всплывет в уравнении. Явная брешь в ее защите.

      – Она очень важна, – продолжала Клаудиа.

      Ничто не может быть важнее родины. А проведя всего десять минут в этом помещении, он уже ощущал себя лабораторной крысой.

      Чувствуя, как самообладание вновь дает сбой, Лукас медленно и глубоко вдохнул… только для того, чтобы втянуть в себя странную смесь хлорки и незнакомых лекарств. Стерильная чистота давила на мозг так, что над верхней губой у него проступили капельки пота. Разве можно добровольно прятаться в этой клетке? Испытывая чистую, ничем не прикрытую потребность сбежать, Лукас до хруста стиснул зубы.

      Встряхнувшись и стыдясь собственной слабости, он шагнул к Клаудии:

      – Может, ты и живешь в свободной стране, но долг перед родиной никто не отменял. Работа никуда не денется, но прямо сейчас ты нужна своей семье. Максимум три недели, и дальше делай что пожелаешь. Это все, о чем они просят.

      – Все, о чем они просят? – вспыхнула Клаудиа. – А с какой стати я вообще обязана что-то для них делать?

      Потерев затылок, Лукас с трудом справился с желанием боднуть стену.

      – Твой эгоизм просто зашкаливает. Неужели ты ни на йоту не чувствуешь…

      – Мистер Гарсия, здесь у меня тоже есть определенные обязательства. Целые чашки Петри, полные обязательств. – Она указала на полки, заставленные склянками и плошками с какой-то слизью.

      Приподняв бровь, он снова посмотрел на Клаудию, выставившую перед собой испачканную чернилами руку.

      – Я не жду, что вы сможете оценить мою работу, – объявила она с язвительным презрением.

      Только вот Лукас отлично знал, чем она занимается, и потому не обратил внимания на глупое оскорбление. Раз ей так нравится, пусть считает его ниже себя. Мнение такой безответственной