Конструирование языков: От эсперанто до дотракийского. Александр Пиперски

Читать онлайн.
Название Конструирование языков: От эсперанто до дотракийского
Автор произведения Александр Пиперски
Жанр Языкознание
Серия Библиотека ПостНауки
Издательство Языкознание
Год выпуска 2017
isbn 978-5-9614-4520-6



Скачать книгу

а вполне явных нелогичностей.

      К примеру, мы знаем, что в русском языке есть категория грамматического рода, которая заставляет нас различать по родам даже обозначения неодушевленных объектов: стена по-русски как бы женщина, потолок – как бы мужчина, а окно – как бы не мужчина и не женщина. Вероятно, это влияет на наше восприятие действительности; например, луна у носителей русского языка скорее ассоциируется с женским началом, а месяц – с мужским. Так, Онегин сравнивает Ольгу Ларину с луной, и нам это кажется совершенно естественным:

      В чертах у Ольги жизни нет.

      Точь-в-точь в Вандиковой Мадонне:

      Кругла, красна лицом она,

      Как эта глупая луна

      На этом глупом небосклоне.

      А в известной считалке месяц наделяется явно маскулинными свойствами:

      Вышел месяц из тумана,

      Вынул ножик из кармана:

      «Буду резать, буду бить,

      все равно тебе водить».

      Нисколько не посягая на гендерное равноправие, я призываю читателя задуматься, что было бы немного странно, если бы этот текст начинался, скажем, так:

      Луна вышла из тумана,

      Нож достала из кармана…

      Но вдруг в луне все-таки есть что-то явно женское, а в месяце – что-то явно мужское? Германские народы так не считают. Англичане в полной луне видят мужчину – Man in the Moon, а не Woman in the Moon или хотя бы Person in the Moon, а у немцев луна мужского рода: der Mond. Но на всякий случай возьмем другой, совсем уж чистый пример: почему табурет – мужчина, а табуретка – женщина, хотя это совершенно одно и то же? Более того, при выборе рода в языках мира встречаются и явные противоречия логике. Например, в сербском во множественном числе различаются три рода – мужской, женский и средний, что хорошо видно в окончаниях прилагательных: стари мушкарци 'старые мужчины' (мужской род), старе жене 'старые женщины' (женский род), стара села 'старые села' (средний род). Если речь идет о группах лиц одного пола, все понятно: когда говорим о мужчинах, выбираем мужской род, а когда говорим о женщинах – женский:

      (11) Милан и Александар су стари

      'Милан и Александр старые'.

      (12) Милица и Драга су старе

      'Милица и Драга старые'.

      Но если говорится о смешанной группе, в таких случаях выбирается мужской род:

      (13) Милан и Милица су стари

      'Милан и Милица старые'.

      Возникает естественный вопрос: разве это логично? Не становится же Милица мужчиной от того, что она упоминается рядом с Миланом! Но в большинстве индоевропейских языков, различающих род во множественном числе, ситуация именно такова (особняком стоит исландский язык, где в такой фразе был бы употреблен политкорректный средний род). Можно ли мириться с подобными странностями?

      Похожие нелогичности можно встретить в любом языке. К примеру, английское выражение to fall in love with somebody 'влюбиться в кого-то' буквально означает 'упасть в любовь с кем-то'. Вообще говоря, если