Затерянный дозор. Лучшая фантастика 2017 (сборник). Олег Дивов

что его Лесничество – экспериментальное и теперь навеки единственное. А охранник вообще не знал, что Лесничество существует. Он бросил попытки чего-то добиться от Первого и перешел к активной обороне.

      Тем временем молодой волк, петляя, как заяц, в надежде сбить шатуна со следа, добежал до волокуши. Он хотел предупредить стаю, что сюда вот-вот припрется огромный страшный зверь и отнимет всю еду, – но остановился и только глаза вылупил.

      Стая, давясь и чавкая, жадно поедала комбикорм.

      Вместе со стаей давился и чавкал упитанный бурый мишка.

      Еды оставалась еще целая куча, и на вершине этой кучи сидела енотовидная собака.

      Она тоже давилась и чавкала.

      Судя по следам у волокуши, тут сначала пытались разобраться, кто в лесу главный, немного побегали-попрыгали и даже слегка поломали подлесок, но вскоре запах еды уравнял всех.

      Енотовидная собака, не переставая жевать, равнодушно оглянулась на молодого волка через плечо.

      Раздалось тяжелое пыхтение, и из леса вылетел шатун.

      Не сворачивая и не издав ни единого лишнего звука, он с разбегу воткнулся мордой в комбикорм, уйдя в него по уши.

      Куча развалилась, и с нее упала енотовидная собака, тут же на всякий случай притворившаяся мертвой.

      Волки и медведь отскочили назад, приняли угрожающие позы и зарычали, словно одна стая.

      Шатун не обратил на них внимания. Он жрал. Он давился и чавкал. Перед ним была еда, много еды. Это было спасение, это была жизнь.

      Волки и медведь переглянулись, будто старые знакомые. Собственно, они знали друг друга по запаху, их пути изредка пересекались, но конфликта интересов никогда не возникало, как, впрочем, и желания познакомиться ближе. Зимой с голодухи, когда совсем край и мысль о еде сильнее инстинкта самосохранения, волчья стая может и в берлогу сунуться за парной медвежатиной. Но какая тут голодуха, теперь-то. Вот она, еда, на всех хватит.

      Волки и медведь дружно шагнули к волокуше и продолжили обед. Шатун обозначил свое неудовольствие, издав невнятное ворчание сквозь набитую пасть. Он обязан был припугнуть местных хотя бы по статусу, как впершийся в их угодья завоеватель, великий и ужасный.

      Потому что нельзя просто так взять, припереться и начать тут жрать опилки, если ты не великий и не ужасный.

      Не поймут.

      Стоило, наверное, еще порычать да поскалить зубы, но выпендриваться не хватало сил. Шатуна снова клонило в сон, и это наконец-то была приятная сонливость. Инстинкт советовал отойти от волокуши, найти безопасное место и там выспаться. Но другой инстинкт сказал: ты вот-вот упадешь мордой в еду и задрыхнешь прямо тут, и ничего страшного не произойдет. Жуй давай.

      Енотовидка приоткрыла один глаз и задумалась – а чего я лежу мертвая, когда все едят?

      В отдалении противно взвыла цепная пила.

      Это охранник понял, что тигра ему без боя не вернут, и пошел на самые решительные меры.

      Сначала он, как положено, дал предупредительный