Два ангела на плечах. О прозе Петра Алешкина. Коллектив авторов

мне такие. И неплохие они девушки, в общем-то, были.

      Ну а говоря в целом, прозе П. Алешкина свойственна особая плотность художественной ткани. Иногда в ней чувствуется некоторая перенапряженность. Писатель рисует самую обычную реальность, но вносит в свой рисунок присущее ему ощущение объема, захватывающее и бытовую историю, и некое мыслимое, протекающее в неведомом будущем ее продолжение. Особая смысловая нагрузка, ложащаяся на образы его прозы, временами ощущается как избыточный вес. Герои П. Алешкина не просто живут, как это свойственно людям, а, так сказать, совершают жизнь. Это издержки творческого метода писателя, стремящегося предельно насытить образ мыслью и чувством, придать ему глубокий и неоспоримый смысл духовного события среди случайностей жизни.

      Искусство Алешкина в том и заключается, что конкретное изображение жизни, эпизоды повествования, сменяющие друг друга, всегда представляют собой у него скрытую в этом изображении внутреннюю систему экспрессивных, эмоционально-смысловых оттенков, воплощающих в себе движение идеи произведения. В каждом своем элементе эта художественная система лишена случайностей, и самой логикой развития внутренней формы (связей, сцеплений, разработки чувства) приводит читателя именно к такому восприятию, к такому переживанию высказанного в этой форме авторского чувства, которых и хотелось добиться автору.

      Роман «Заросли». Снова тема ухода, тема другой жизни.

      «Книги Ванек читать любил, но ни в одной из них не встретил такой деревенской жизни, какую видел вокруг себя, какой жил сам. Где-то была иная, радостная жизнь без больших забот и тревог. На родной земле ее не было, а познать хотелось».

      Ваня Егоркин, деревенский парень, которому год до армии, едет в Москву, где учится его сестра, и поступает рабочим на машиностроительный завод. Живет в общежитии, где народ разный – Ванек и в конфликт в первый день вступает.

      С непривычки работа на конвейере тяжела, и даже очень.

      Правда, есть и свои маленькие радости. «Ванек ополоснулся в душевой и, чувствуя во всем теле приятное томление, поднялся на второй этаж. Ему понравилось мыться после работы. Входишь в душевую усталый, раздеваешься медленно, рассеянно слушая, как переговариваются рабочие. Постоишь под сильными струями прохладной воды. потом вымоешься, и приятно так становится. Ноги расслабляются. Руки отдыхают. Хорошо! Не то что в деревне в корыте мыться. В Масловке, да и во всех деревнях вокруг, не строили бань. Общие, колхозные, были только в крупных селах, и мылись ее жители в обыкновенных корытах».

      В-общем, понятно, что у Ванька за плечами. Вскоре он привыкает к заводской жизни. Даже вносит рацпредложение, становится молодежным активистом. Отражена в романе и роль комсомола в совершенно ненужном эпизоде: игры в волейбол. Схематично? Да. Но вспомним, когда это писалось. И даже в ту пору прорывается вдруг такое:

      «Ни театры, ни музеи, ни дворцы никого в город не сманивали. Вранье! А кино