Член парламента. Кэтрин Терстон

этого!

      Лодер ничего не ответил, освободился от прикосновения Чилькота и подошел снова в письменному столу. В нем боролись гнев, гордость и – против воли – невольный интерес к словам Чилькота. Он сел, оперся руками о стол и охватил голову руками. То, что говорил Чилькот, было явное безумие, – но, после пяти лет благоразумия, безумие его привлекало. Наперекор рассудку, эта мысль завлекала его. Через минуту гордость и гнев отступили, благоразумие снова взяло верх и восстановило равновесие.

      – Вы предлагаете мне, – медленно сказал он, – чтобы я – в виду нашего сходства – продал себя, предоставив вам делать что угодно, – и чтобы я сделался вашим заместителем, – куклой в ваших руках.

      Чилькот покраснел.

      – Вы слишком ясно выражаетесь, – это неприятно.

      – Но ведь я верно понял смысл ваших слов?

      – В общих чертах верно.

      Лодер кивнул головой в внак согласия.

      – В таком случае я советую вам пойти домой, – сказал он. – Вы с ума сошли.

      Чилькот взглянул ему прямо в глаза, и когда их взгляды встретились, Лодер должен был сознаться, что хотя у собеседника его был взволнованный вид, все же в чертах его не было и следа безумия.

      – Я хочу вам сделать одно предложение, – нервно сказал Чилькот. – Согласны вы его выслушать?

      Лодер смолк на минуту и задумался. Чилькот воспользовался паузой и снова заговорил.

      – В общем то, о чем я вас прошу, очень просто. Я прошу вас взять на себя на неделю или на две мою ежедневную работу – когда я почувствую, что мне необходим отдых, что у меня иссякли силы для борьбы против себя. Моя работа очень легка для человека с вашими способностями и вашим умом, – а плата будет такая, какую вы сами назначите.

      В пылу разговора он подошел в самому столу и стал подле Лодера.

      – Дайте мне, по крайней мере, ответ. Я ведь сказал вам – я не пьян и вполне в своем уме.

      Лодер сердито собирал в кучу разбросанные по столу бумаги.

      – Только сумасшедший может сделать такое предложение, – ответил он резво и сухо.

      – Почему?

      Лодер хотел быстро ответить ему, во странным образом не находил слов.

      – Я хочу только сказать, что все это – совершенно невыполнимо.

      Чилькот ближе подошел к нему.

      – Почему? – повторил он.

      – Да это просто немыслимо. Этого нельзя будет провести в течение двенадцати часов.

      Чилькот схватил его за руку. – Почему? – допрашивал он:– почему? Назовите мне хоть один неопровержимый довод.

      Лодер отстранил его прикосновение и засмеялся, но с некоторым волнением. Вся сцена смутила его обычное благоразумие. Все таки, его конечный ответ прозвучал твердо и решительно.

      – Если дело идет о доводах, – сказал он, – то я мог бы назвать их целую сотню, будь у меня время. Представьте себе, что я принял ваше предложение. Я начинаю замещать вас в вашем доме, – скажем, – в обеденный час. Ваш слуга подает мне ваш фрак – вот уже первая возможность подозрения. Этот человек знает вас уже, быть