Воспоминания мертвого пилота. Юрий Собещаков

на Камчатке уникальным населённым пунктом. Ни одно другое село или посёлок городского типа, ни даже столица края не могли похвастаться тем, что количество населявших его женщин, существенно превышало количество мужчин. И это было удивительно. Я так и не смог понять этого феномена. Чего, казалось бы, мужикам не хватало в Елизово? Рыбалка на местной речке Авача просто замечательная. Что может быть вкуснее камчатской форели? И что может быть интересней, чем схватка с никогда не сдающимся авачинским гольцом?

      До горячих Паратунских, Начикинских, Малкинских источников рукой подать. В городе чисто, компактно, ухожено, спокойно. Лето теплее, чем в Петропавловске, и климат гораздо суше. Красота! Весной цветёт черёмуха, летом – сирень, много цветов на клумбах. А за вид на заснеженную вершину вулкана Корякский и Авачинскую сопку с местных жителей можно было брать деньги. Да, что там вулкан с сопкой, в Елизово даже зоопарк был.

      И ещё я так и не смог понять, почему среди моих многочисленных любовниц так и не оказалось командирской секретарши. Сослуживцы поговаривали, что девушка не только могла быстро печатать на пишущей машинке, но была талантлива ещё и во многом другом.

      Я мог бы пролетать правым лётчиком ещё года три или четыре, но мой командир прослужил в этом гарнизоне слишком долго, так долго, что успел облысеть и располнеть. Он стал похож на старого доброго борова, которого я видел много лет назад у своего деда в деревне, и уже не считал нужным подбирать слова для выражения своих мыслей и чувств. Пологая, что его возраст позволяет ему говорить всё что угодно, он своей бравадой спровоцировал скандал, который дал мне шанс вырваться из порочного треугольника, вместившего в себя карточный стол, чужие постели и весёлые застолья.

      Однажды, во время очередной попойки майор Грибов рассказал в кругу друзей политический анекдот. Суть его сводилась к телефонному разговору секретаря партийной организации предприятия и священника близлежащей церкви.

      – Батюшка, – сказал парторг. – Дай стулья для коммунистов. У меня завтра собрание по плану.

      – Не дам, – ответил поп. – Они в прошлый раз на моих стульях слова матерные ножичками нацарапали.

      – Ах, так. А я тебе пионеров в церковный хор больше не пришлю, – ответил парторг.

      – А я тебе монахов на субботник, – парировал служитель культа.

      – А я тебе комсомольцев на крестный ход не дам, – как истинный коммунист не сдавался секретарь партийной ячейки.

      Но батюшка имел в запасе козырного туза.

      – А я тебе монашек в сауну.

      Парторг, помолчав минуту, выпалил в трубку телефона:

      – А за такие слова, батюшка, ты свой партийный билет на мой стол положишь.

      Мы тогда посмеялись над анекдотом от души, а вскоре мой командир стал объектом серьёзного разбирательства нашей первичной партийной организации. Открытое партийное собрание большинством голосов коммунистов исключило из партии незадачливого шутника и, через короткий промежуток