Интеллектуальный ресурс. Ядро экономики «Капитала 3.0». Андрей Курпатов

все друг друга поддувают в рамках установленных правил? Нет, финансисты не обманщики, они в какой-то части своей лжи даже добрые самаритяне. Что, впрочем, не отменяет того факта, что вся современная валюта – «доверие» – зиждется на обмане.

      Мы до сих пор не знаем, чем мозг человекообразных обезьян принципиально отличается от человеческого, но вот что мы знаем точно: главный и первый способ доказать, что обезьяна разумна, – это дать ей в эксперименте шанс кого-нибудь осмысленно и продуманно обмануть. Исполняют на отлично.

      Увидев эти эксперименты, сомневаться в разумности приматов не сможет даже папа римский. Но это лишь первая ступень человечности – да, обман, но что поделаешь? – родовая эволюционная травма, в каком-то смысле. Высшая же ступень кажется еще более забавной: как показали специальные исследования, студенты-экономисты лидируют среди студентов других направлений по «недоверию» (то есть, добавлю от себя, всегда подозревают окружающих в обмане, а значит, и сами готовы к соответствующим действиям). Странно ли, что молодые люди именно с этими психологическими качествами выбирают финансовый сектор? Что представляет собой финансовый сектор, если такие люди его выбирают? И наконец, насколько надежной нам следует считать систему, валютой которой является «доверие», а акторами которой – лица, склонные к обману и уверенные в том, что их всегда пытаются обмануть?

      Что ж, самое время взглянуть на выводы тщательных и системных исследований феномена «доверия», проведенных товарищем Фукуямой… К каким умозаключениям он приходит? Во-первых, доказывает Фукуяма, доверие как физическое близкодействие распространяется только на очень ограниченный круг понятных нам людей – семья, профессиональная команда на предприятии, религиозное объединение и т. д., и чем шире этот круг, тем сила «доверия», напротив, слабее. Во-вторых, какой бы ни была группа, всегда обнаруживаются индивиды (не верящие в «добро», «Бога» и оправданность «общественного договора»), которые стремятся нарушить соответствующие правила (студенты-экономисты вместе с шимпанзе-обманщиками нарочито нам подмигивают). В-третьих, для того чтобы «доверие» работало, необходима иерархия – такова уж, надо себе в этом признаться, наша природа: если над нами никто не стоит и нам, соответственно, некого «побаиваться», мы, даже не будучи социальными девиантами из второго пункта, вряд ли станем следовать правилам слишком усердно (всё это тоже доказано в экспериментах социальных психологов).

      Так может, прав был Фукуяма, ограничивая себя при исследовании «доверия» региональным принципом? Взгляд с другого, более высокого – финансового – этажа начисто лишает «доверие» каких-либо положительных коннотаций: то, что для китайской патриархальной семьи – благо (о чем нам Фукуяма и рассказывает), ахиллесова пята и ящик Пандоры современных финансовых рынков. При сопоставлении выводов Фукуямы с устройством глобальной мировой экономики и вправду становится не по себе. На секундочку