Анекдоты для Геракла. Удивительные приключения Алексея Сизоворонкина – бухгалтера и полубога. Василий Иванович Лягоскин

он прикинул общее количество тварей, что продолжали таскать камни к недостроенному мегалиту.

      – Есть, – вздохнул Хрюн, – еще два кольца по Тридцать, и последнее – уже Пятьдесят Шесть. Но на них всех камней уже не хватит.

      – О, как! И как же вы такой кодлой из пяти колец не можете поймать одну бабу? Или это была не баба?

      – Не знаю, – пожал косматыми плечами человекосвин, – она ни разу не являлась.

      – Наверное, плохо молились, – рассмеялся Лешка, – бабы – они всегда являются; особенно, если их не ждешь. Правильно?

      – Не знаю, – растерялся Хрюн, – мы всегда ждали.

      – Вот, – поднял кверху палец Сизоворонкин, – что же вы к женщине так грубо, без предварительных ласк. Явись, и все! Да там, я вижу, с вашего Алтарного камня нормальная баба и спрыгнуть не сможет – шею свернет. Хотя бы лестницу поставили, что ли…

      Алексей плюнул в сердцах; немного подождал, но его плевок так и не зашипел, не разъел камень. Тогда Лешка разродился очередным анекдотом:

      Разговаривают две подруги:

      – Представляешь, познакомилась с хирургом, и он предложил мне руку и сердце!

      – Да ты что! И что дальше?

      – Что дальше, что дальше… Принес!

      Сизоворонкин сам рассмеялся, и продолжил нравоучительным тоном:

      – А вы что прекрасной незнакомке предлагали, вот это?

      Он ловко щелкнул пальцем по вялому члену, свисавшему меж розовых ляжек человекосвина. Тот звонко визгнул, и этот звук словно порвал какую-то невидимую струну. В мире, где еще не родился Зевс, раздался гром, сверкнула молния; наступившую тишину почти сразу разрезал долгий тоскливый крик. Судя по тому, что он звучал с вполне различимым стереофоническим эффектом, это кричал Вельзевул. Монстры вокруг забегали, теряя камни, и подвизгивая от нетерпения. Хрюн лишь метнул виноватый взгляд на напарника, прошептал-прохрюкал: «Начинается», – и метнулся к мегалиту громадными прыжками, один из которых, последний, вознес его на вершину одиночно торчавшего камня.

      Сизоворонкин уважительно присвистнул, и принялся устраиваться на своем камне поудобней – словно на диване перед телевизором. Об этом «четвероногом друге» он вспомнил почти с нежностью. Может, поэтому камень показался ему таким мягким, удобным; он, как настоящий диван, принимал под могучим боком удобное положение. Алексей еще не опустил голову на подставленную руку (подушку здесь никто не припас), а все монстры уже заняли свои места и вытянули шеи вперед, в ожидании чуда.

      Прямо напротив Лешки – метрах в сорока – напряг оба лица Вельзевул. Он чуть различимо морщился; очевидно, вид вольготно расположившегося на каменном ложе Сизоворонкина резал ему все четыре глаза. Алексей подмигнул ему, уверенный, что недодьявол прекрасно увидел его улыбку, и начал с ним разговор, сам отвечая за Вельзевула по причине того, что на таком расстоянии тот участвовать в разговоре не мог:

      – Теперь я точно знаю, что прекрасная