Голодный грек, или Странствия Феодула. Елена Хаецкая

продолжали, словно никакого Феодула рядом с ними и не сидело:

      – Не тощ, не тучен.

      – Хитростям обучен, а вот к труду не приучен.

      – Не сыт, не голоден.

      – Не раб, не свободен.

      – Духом суетлив, умом болен.

      – Мыслями блудлив, душою беспокоен.

      – Нет! – воскликнул неожиданно один из собеседников и бросил рыбку в огонь. – Она совершенно несъедобна!

      Феодул слегка приподнялся и на четвереньках осторожно начал пятиться назад. Но сколько бы он ни пятился, костер и трое в белой, крепко пахнущей морем холстине, не отдалялись от него ни на шаг.

      И встали те трое, с громом развернув за спиною сверкающие крылья, и все вокруг вспыхнуло белоснежным светом. Тогда Феодул пал лицом вниз и зарыдал.

      Тут один из ангелов чрезвычайно ловко задрал на спине Феодула рубаху и заголил тому те части тела, что обыкновенно и страдают при порке; второй принялся охаживать Феодула прутьями; третий же при каждом новом ударе приговаривал:

      – А не лги!

      – А не воруй!

      – А оставь любодейные помыслы!

      Феодул знай ворочался, извивался и бил о песок головой и ногами.

      – Не буду я больше лгать! – клялся он слезно, и белый прибрежный песок скрипел у него на зубах. – Не стану впредь воровать! Помыслов же любодейных от века не имел!

      – Имел, имел, – сказал тот ангел, что с розгами.

      А третий продолжал назидание:

      – В Бога веруй без лукавства и умничанья! Чти Церковь!

      – Какую мне Церковь чтить, – тут же спросил Феодул, – греческую или латинскую?

      Ибо желал в этом вопросе наставления, так сказать, неоспоримого, из самых первых рук.

      – Хитрее Сил Небесных мнишь себя? – прикрикнул на Феодула ангел. – Какая тебе от Бога положена – ту и чти!

      И снова огрели Феодула по спине, да так, что бедняга лишь язык прикусил и более препираться не дерзнул.

      Увидев, что Феодул больше себя не выгораживает, поблажек не выторговывает, а просто тихо плачет, отбросил ангел розги и сел рядом.

      – Ну, ну, – молвил он негромко, – будет тебе, чадо. Вразумился?

      – Вразу… – пролепетал Феодул.

      – Отрезвел, умник? – строго вопросил другой ангел.

      – Ох… – всхлипнул Феодул.

      Ангелы переглянулись.

      – Врет, небось, – вздохнул третий.

      Другой же, наклонившись, тихо поцеловал Феодула в щеку и шепнул:

      – Это ничего. Пусть врет.

      Розовато-золотистый свет окутал Феодула, неземное блаженство разлилось по его многострадальному телу, и он заплакал опять – какими-то новыми слезами. Когда же слезы иссякли, увидел Феодул, что лежит на сырой палубе один-одинешенек, основательно выпоротый розгами.

      Он сел и со вздохом потер себе поясницу. Ломило везде, особенно же донимало Феодула бедро, словно бы наколотое шилом. Что за странность!

      Сплюнул Феодул на палубу – кроваво от цинги; глянул и увидел впереди, в бескрайней водной пустыне, нечто вроде темного сгустка. Присмотревшись, Феодул понял, что это – берег, и