Женская логика. Виктор Пронин

группы попросту не нашлось. Повертев в руках касатоновский фотоаппарат и не найдя ему ни одного кармана на кителе, он положил его на полку серванта. Плотноват был Гордюхин, и пора ему было уже сменить китель на более просторный, но участковый, видимо, еще не осознал перемены своего размера. Ежедневно втискиваясь в привычный китель, он, видимо, надеялся выглядеть моложе и стройнее.

      Прибывший вместе с группой фотограф исправно щелкал громадным глазастым фотоаппаратом, как заметила Касатонова, тоже не жалея пленки. Пленка у него была казенной, и жалеть ее в самом деле не было никакого смысла. Он включил свет, так что под потолком вспыхнули шесть лампочек люстры, пошире раздвинул шторы, впуская в комнату солнце, даже гардины отбросил в сторону, и, конечно же, снимки у него должны были получиться куда лучше, чем у Гордюхина.

      – Что отпечатки? – спросил Убахтин у эксперта, который все это время молча и сосредоточенно передвигался по квартире с какой-то пушистой кисточкой и коробочкой с порошком.

      – Странно, Юрий Михайлович, очень странно... Ни единого отпечатка. Ни на дверных ручках, ни на посуде, ни на пепельнице. Понимаете, хозяин курил, хорошо так курил, пепла кругом полно...

      – Балмасов не курил, – сказал Убахтин. – Это точно. Курили его гости. Для них и пепельница.

      – Но все равно на ней нет ни единого отпечатка. Хозяин пил, это просматривается... А бутылки, даже початые, без отпечатков!

      – А так бывает? – усмехнулся капитан.

      – В жизни так не бывает. Только в смерти.

      – Что в туалете?

      – Чистота.

      – На кухне?

      – Все вымыто, все на местах. Как в гостиничном номере до заселения постояльца.

      – Рюмки?

      – Влажные. Смотрите, что получается. – Эксперт, молодой очкастый парень, прошел в угол. – Бар у него крутой, хотя качество исполнения невысокое. Может быть, его собственная мебельная фабрика и произвела на свет это сооружение. Здесь есть такое проволочное приспособление, которое позволяет рюмки хранить подвешенными вверх ногами, видите? Вот висят фужеры, вот крупные рюмки, вот еще для каких-то, видимо, особых напитков...

      – Для коньяков, – подсказала Касатонова.

      – Возможно. Так вот, крайние, ближайшие... Мокрые. Поскольку они были подвешены вверх ногами, за ножки, то влага на донышках за ночь высохнуть не успела. Пили здесь вчера вечером. И из маленьких рюмок, и из тех, что побольше... И пили, и закусывали.

      – Что, на рюмках остатки закуски?

      – Остатки закуски в мусорном ведре. На кухне.

      – Чем закусывали?

      – Красная рыба, сырокопченая колбаса, конфеты, маслины, лимоны, виноград...

      – Какой-то женский набор, – пробормотал капитан.

      – И по уборке чувствуется женская рука.

      – Значит, в убийстве принимала участие баба, – подал голос Гордюхин. – Хотя я в этом сомневаюсь.

      – А в чем ты не сомневаешься? – обернулся капитан к участковому.

      – Мужик к нему заходил. Мужик. Отоварился в ближайшем магазине, принес все упакованное – рыба, маслины, колбаса... И посидели. Баба здесь