Волшебный свет. Джей Эшер

гаснет.

      – Кто-то тебе обо мне уже рассказал?

      Я замираю. Даже если у нас с ним не будет никакой интрижки на каникулах, он не заслуживает того, чтобы о нем судила девчонка, которая совсем недавно не знала его имени.

      – Слышала, как тебя окликнул кто-то из ребят, которые тебе помогали, – отвечаю я.

      Он улыбается, но ямочка не появляется.

      – Сколько с меня?

      Я выбиваю чек, и он достает набитый купюрами бумажник. Протягивает две двадцатки и ворох однодолларовых купюр.

      – Не поменял чаевые со вчерашнего вечера, – отвечает он и немного краснеет. На щеке снова появляется ямочка.

      Приходится собрать всю силу воли, чтобы не спросить, где он работает, и потом случайно-нарочно не наведаться туда на огонек.

      – Нам размен всегда нужен, – отвечаю я, пересчитываю купюры и даю ему пятьдесят центов сдачи.

      Он кладет монеты в карман, перестает краснеть, и к нему возвращается уверенность.

      – Может, еще как-нибудь увидимся до Рождества?

      – Ты знаешь, где меня искать, – отвечаю я. Прозвучало ли это как приглашение? Не уверена. А может, я хотела, чтобы это так прозвучало? Хочу ли я увидеть его снова? Копаться в его делах – не мое дело, но я не могу забыть, как он поник, когда я не сразу пожала ему руку.

      Он выходит из конторы, засовывая бумажник в задний карман. Обождав немного, на цыпочках выхожу из-за прилавка и смотрю ему вслед. Он подходит к своему фургону и дает одному из ребят пару долларов чаевых.

      Подходит Хизер, и мы вместе смотрим, как Калеб и один из рабочих вместе поднимают задний борт.

      – По-моему, вам обоим было жутко неловко, – замечает Хизер. – Прости, Сьерра. Зря я тебе рассказала.

      – Нет, что-то тут не так, – отвечаю я. – Не знаю, что из этого правда, но у этого парня есть секрет, это точно.

      Она смотрит на меня, подняв бровь.

      – Он все еще тебе нравится, да? И ты всерьез подумываешь с ним замутить.

      Я смеюсь и возвращаюсь на свое место за прилавком.

      – Он симпатичный, только и всего. Но я не связываюсь с парнями только по этой причине.

      – И правильно, – кивает Хизер, – но вот сколько я тебя знаю, ни разу не видела, чтобы ты испытывала неловкость в присутствии парней. Он первый.

      – Он тоже стеснялся!

      – Было дело, – отвечает она. – Но из вас двоих ты определенно краснела больше.

      После телефонного разговора с месье Каппо и пересказа событий прошлой недели на французском, мама разрешает мне пораньше уйти с работы. Каждый год Хизер устраивает киномарафон с участием своего очередного любимого актера и громадным ведром попкорна. Папа предлагает взять фургон, но я решаю пройтись пешком. Дома я бы ни секунды не раздумывала и взяла бы ключи – холодно ведь. Но здесь даже в конце ноября на улице довольно приятно.

      По пути прохожу мимо второго семейного елочного базара в городке. Их деревья, выставленные рядами, и красно-белый шатер занимают три ряда парковки супермаркета. В предпраздничный сезон я всегда захожу к ним поздороваться. С началом торговли,