Забывший имя Луны. Екатерина Мурашова

из себя этакого буйнопомешанного горьковского буревестника?.. Тоже весьма непростая задача, поверьте…

      – Но, Анджа, зачем же выдавливать? – снисходительно улыбнулся Вадим. Открывшаяся структура моей души (так, как она ему представлялась) явно забавляла его. – Будьте самой собой. И наплевать, что будут думать или говорить окружающие…

      – Во-первых, на окружающих тоже никто наплевать не может. Тот, кто так думает или говорит, либо дурак, либо лицемер, либо дает совет кому-то другому. В вашем случае, конечно, – третье. А во-вторых, речь идет не столько об окружающих, сколько обо мне самой. Вы встречали романтичных теток под сорок? Зрелище в лучшем случае смешное, в худшем – жалкое. А учителя изначально – группа риска. Избави меня, Господи! Над этим и работаем.

      – Что вы говорите, Анджа! Какие ваши годы! – как-то слишком искренне воскликнул Вадим.

      – Женщины умнеют быстрее, – усмехнулась я. – Поэтому и живут дольше. Радость и восторг нашего мира принадлежат молодым, Вадим, и все это знают. Потому что только в молодости творческая радость свершений не замутнена ни страхом, ни оглядкой на благополучие, ни даже инстинктом самосохранения. Кто может – совершает тогда. А потом либо разрабатывает открытые месторождения, либо тихо угасает, либо делает вид, что управляет не принадлежащим ему миром. Делает вид, понимаете? Впрочем, у мужчин власть (а чаще иллюзия власти) – это игрушка на все жизненные периоды. Женская же власть, как правило, кончается вместе с молодостью. Хотя у женщин тоже есть свои игрушки и иллюзии…

      – Бросьте, Анджа, именно с возрастом приходит настоящая мудрость, настоящий вкус к жизни…

      – Бросьте, Вадим, – в тон ему отозвалась я. – Это всего лишь одна из социальных легенд. Мудрость старости… Много ли вы видали по настоящему мудрых стариков? Немного, не правда ли? Большинство – в старческом маразме. А мудрых зрелых людей встречали? – Вадим кивнул. – А я, поверьте, встречала мудрых детей. Мудрость – функция, практически не зависимая от возраста. Ее приписали старости, отчасти опираясь на формальную логику (накопление опыта), отчасти на гуманизм, а отчасти на элементарный страх, так как любой здравомыслящий человек понимает, что когда-то он тоже состарится и ему надо будет на что-то опереться…

      – Анджа, вы сейчас произносите горькие и в чем-то даже страшные вещи, – серьезно сказал Вадим. – Мне кажется, что это в вас говорит ваш страх… или ваша обида. Кто вас обидел? Чего вы боитесь? – он взял мои руки в свои и серьезно смотрел на меня чуть потемневшими синими глазами. Его правое запястье пересекал тонкий белый шрам, похожий на незамкнутый браслет. Жест был весьма решительным, киношным и романтичным, но в результате роза вместе с ее нешуточными шипами оказалась где-то в районе Вадимова виска и запуталась в его темных волосах. Вадим мужественно игнорировал создавшуюся ситуацию.

      – Вадим, я боюсь, что сейчас она расцарапает вам все ухо, и на концерте вам придется, как раненному герою, сидеть, прижимая к виску носовой платок.

      – У меня нет носового платка, – сказал Вадим