Мы – дети войны (сборник). Отсутствует

ещё нет такого слова. Ушаков глаголу трелевать даёт объяснение: «подтаскивать древесину с места заготовки к дороге (от нем. treilen)». (IV, 784). Посмотрел в современном немецко-русском словаре. Оказывается, Ушаков ошибся: не treilen, a treideln – тянуть бечевой. Перепроверил по старому, 1886 года, словарю Павловского «treideln – тянуть корабль на лямке, бечевать, бурлачить». В русском языке большинство столярных терминов происходит от немецких слов. Оказывается, и в заготовке леса мы тоже заимствовали кое-что у тех же инструкторов…

      В первые дни строительства расчищали территорию будущей «подкомандировки» и лес валили тут же, по соседству. Но вот построили три жилых барака, баню, кухню, хозблок, вмещавший склады, хлеборезку и контору. В некотором отдалении возвели конюшню для лошадей, пригнанных для трелёвки, сарай для сена. Отдельно поставили домик начальника подкомандировки (им был назначен опытный зэк, бывший когда-то секретарём обкома одной из кавказских республик, кажется Осетии). Повара и бригадиров прислали из числа старых расконвоированных заключённых, опытных и матёрых. Остальной персонал (комендант, нарядчик, учётчик, каптёрщик, конторщики) в основном подбирался из нашего состава, кто понахальней и нахрапистей.

      Я был молодой, «зелёный», слабый и неопытный. Мне дали деревянную лопату и поставили расчищать снег. Эта работа была слишком тяжела для меня, я не выполнял норму. А кормили по выработке.

      Ходящим на работу полагалось в день 650 граммов хлеба, баланда утром и вечером и черпачок каши. За каждые 25 % сверх нормы добавлялось по 100 граммов хлеба и по черпачку каши. Нормы выработки определял нормировщик, а подсчитывал фактическое выполнение учётчик. Он передавал эти сведения в контору, а там быстро подготавливали списки для повара и хлебореза – кому сколько давать каши и хлеба.

      Я не мог споро работать, получал минимальную норму и от голода ослабевал ещё больше. Умолил коменданта дать мне более лёгкую работу.

      Он поставил на заготовку мха. Бараки строились из брёвен, которые прокладывались мхом. Моя задача была раскапывать снег, снимать с земли промёрзший мох и подсушивать его на костре. У меня была деревянная лопата (для добывания мха) и топор (для заготовки дров в костёр). Костёр должен был едва гореть. Над ним я сооружал из тонких веток некий ажурный шатёр для мха, который должен был подсыхать, но ни в коем случае не загораться. Мох, конечно, не успевал полностью просохнуть. Плотники требовали его в большом количестве. Через некоторое время коменданту пришлось организовать вторую сушилку мха.

      Мы жили в глубокой тайге. Бумага была чрезвычайным дефицитом. Учётчик, нарядчик, конторщики писали на дощечках угольками или острыми веточками. За клочок бумаги, чтобы написать письмо, приходилось расплачиваться хлебом. Я купил у кого-то кусочек обёрточной бумаги и написал маме, прося еды. Через месяц пришла посылка. Кусок сала пришлось отдать коменданту, пачку какао потребовал повар: чтобы сделать торт для начальника.

      А тут случилось ЧП – чрезвычайное происшествие.