Случайный билет в детство. Владислав Стрелков

посмотрел на свисток. Громин свистеть не торопился. Так и щерился, глядя на меня. Я ждать не стал. Злость придала сил, и я, подкинув мяч, с разгона так вдарил по нему…

      Чмок!

      Физрук схватился за лицо, закашлялся, выплевывая осколки размолотого пластика. Потом слетел с судейского стула и кинулся ко мне.

      – Сучёнок! Да я тебя закопаю.

      Он схватил меня резко, сильно сжав и закрутив в узел вместе с кожей футболку. От боли в глазах потемнело. Я сразу пожалел, что допустил это. Надо было уйти в сторону…

      Сквозь зубы говорю:

      – Вы не учитель, разве так с детьми поступают?

      – Что ты можешь знать о жизни, щенок? – он без труда оторвал меня от пола и прошипел, брызгая слюной: – В этой жизни всегда права сила. А ты слабак. Ну и где твое карате? А? Не слышу?

      Громин стоял в вполоборота, держа меня на полусогнутой руке почти не напрягаясь. Вынырнув из кипящей в груди боли, сквозь зубы, а больше никак, я сиплю ему в лицо и думаю – куда ударить так, чтобы он меня выпустил:

      – Ты, урод, прав в одном – сила правит этим миром. Но на силу всегда найдется другая сила.

      – Но не сейчас, – и Громин отводит руку для удара.

      – Отпусти его! – На руке физрука повисают Савин и Маринка, причем Зеленина хватанула Громина зубами за руку. Тот отпихнул Маринку и с легкостью швырнул Олега в сторону.

      – Всем стоять! – Физрук развернулся по кругу. В тумане боли я видел, как нас окружил весь класс.

      Громинское лицо оказалось почти рядом. Я тут же схватил его за нижнюю губу и потянул. Знаю, это очень больно. Громин выпустил меня и обеими руками схватился за руку, но тут он ничего сделать не сможет, пока его губа зажата моими пальцами.

      – Ё… отфусти, уфью, гаденыш.

      Я облегченно вздохнул, так как боль в груди сразу ушла, осталось только легкое жжение, будто от ожога. Плевать, пройдёт. Весь класс изумленно замер – тринадцатилетний мальчишка стоял и с лёгкостью управлял здоровенным мужиком. Я наклонился и прошептал Громину на ухо:

      – Я тебя сейчас отпущу, но не вздумай опять дурить. Хорошо?

      Дождавшись его кивка, продолжил:

      – Советую поскорей уволиться. В школе таким, как ты, не место.

      Отпустил и пошел в раздевалку.

      – Серый, сзади!

      Я резко повернулся. Физрук замер с занесённой для удара рукой, но смотрел он мимо меня.

      – Что тут происходит?

      У входа в спортзал стояли директор и преподаватель НВП Спартак Семенович Нефедов. Громин опустил руку и открыл, было, рот, как весь класс загомонил, рассказывая – что тут произошло.

      Василий Владимирович и Спартак Семенович молча слушали, переводя взгляд от ученика к ученику. Потом вместе посмотрели на Громина, который скривился в кислой мине:

      – И вы им верите?

      Коротов покачал головой и сказал:

      – Верю, Громин, верю. Я достаточно видел… – Коротов покачал головой, – чтоб через пять минут у меня в кабинете, на столе, лежало заявление по собственному желанию, а через десять минут, чтоб духу твоего в моей школе не было!

      Громин сорвал с шеи бечеву, оставшуюся