Дочки-матери. Алина Знаменская

тоже.

      Игорь, видимо, почувствовал ее настроение и попытался пристроиться к ней психологически.

      – Что-то случилось?

      Он вел машину вслед за трамваем, ожидая от нее указаний.

      – Ничего, – усмехнулась Юля. – Кроме того, что три месяца назад разбился Никита. А вместе с ним – вся моя жизнь.

      Юля полезла в сумочку за сигаретой, лаковая кожа сумки выскользнула из рук, упала, что-то посыпалось Юле под ноги.

      – Сейчас остановимся где-нибудь и поговорим, – пообещал Игорь. Нажал кнопку бара, и перед Юлей оказались сразу пять видов сигарет. Она выхватила наугад, закурила.

      На набережной в этот час было мало народу. Они сели за пластиковый столик в тени подстриженного тополя. Игорь взял бутылку пива и сок.

      – Значит, тебе теперь негде жить? – уточнил Игорь, облизывая с губ пену.

      Юля кивнула.

      От того, что она рассказала Солодовникову о своей проблеме, на душе не становилось легче. Более того, ее не устраивало что-то: то ли его покровительственный тон, то ли равнодушие и небрежность официанта, который даже не удосужился протереть ее стакан, то ли что-то еще.

      – Понимаешь, он словом не обмолвился, что записал эту квартиру на свою мать. Я как дура пришла вступать в наследство.

      – А там – облом, – закончил за нее Игорь, наливая себе из бутылки новую порцию и кивая в такт ее словам. Он вел себя так, будто подобное происходит сплошь и рядом. – А со свекровью нельзя договориться? – предложил Игорь, хрустя чипсами. – В конце концов, Никита купил эту квартиру для себя, она это знала. Думаю, ты сгущаешь краски. Ваша с Никитой дочь – ее внучка.

      Юля усмехнулась.

      – Ты не знаешь мою свекровь. У нас с ней отношения напрочь испорчены. Она будет рада видеть меня у разбитого корыта.

      Юля отвернулась и посмотрела на Волгу. Тучи уползли на противоположный берег, вымытое солнце трогало воду искристыми лучами. Когда они с Никитой начали встречаться, свидания назначали исключительно здесь, на набережной. Когда смотришь на воду, на далекие очертания другого берега, кажется, что все впереди замечательно, а город такой же красивый, как это место, и ощущение молодости и счастья легко бежит по венам и артериям подобно реке.

      Они поженились, когда Никита был на третьем курсе, а она – на первом. Свекровь была в ужасе. Ее единственный сынок, надежда всей жизни, и вдруг… Ладно бы невестка попалась из обеспеченной семьи, а то так, голь перекатная. Когда сын все-таки женился, не вняв мольбам матери, та надулась и заняла позицию наблюдателя, готовая в любой момент вставить едкое словцо по поводу никудышной жены Никиты. Но Никита имел удивительное свойство – он всегда плевал на чужие советы. Выслушивал их с лицом «себе на уме» и, посмеиваясь, обещал сделать все, «как скажете». И делал так, как никто от него не ожидал.

      – И все-таки поговори со свекровью. Внучка все же…

      – Да говорила я, – с трудом отрываясь от воспоминаний, откликнулась Юля. – Вернее, она со мной. Когда делали поминки