В последний раз. Дмитрий Мамин-Сибиряк

насмотрелись вполне достаточно и можем понимать, что и к чему. Всю округу вот как понимаем…

      – Ах, господи! – подобострастно выкрикивал Огибенин. – Ежели, примерно, родительского дома не пожалели, Гаврила Семеныч…

      – А что мне родительский дом? – азартно заговорил Гаврила Семеныч, ударив себя в грудь. – Своих трех домов не пожалел… да! Ежели считать, так и не сосчитаешь, сколько тут капиталу убито. Одним словом, зараза! Нет, брат, я это дело вот как знаю!..

      Он даже стукнул кулаком по столу. Гость тоже раскраснелся и смотрел на него прищуренными, улыбавшимися глазами.

      – Да, что же делать! Случается… – соглашался он, потирая жирной ладонью свою круглую коленку.

      – Бывает?! – уже выкрикивал Гаврила Семеныч. – Конечно, дураков учат и плакать не велят… Верно!.. Ну, а теперь пусть кто-нибудь надует Гаврилу Семеныча Поршнева? Хе-хе!..

      II

      Гость остался ночевать.

      – Кто он такой будет? – спрашивала Маремьяна Власьевна мужа. – Откуда взялся?

      – А кто его знает, – уклончиво ответил Гаврила Семеныч. – Сказывал, что с Сойминских промыслов едет в Кочкарь.

      – А зовут как?

      – Зовут-то Егором Спиридонычем Катаевым. По торговой части занимается…

      – Оно как будто и не похоже. Очень уж он допытывался о нашем миясском золоте…

      – Кто его знает, что у него на уме? Сказывал, что едет куда-то на Балбук… Пали слухи, будто башкиры обыскали золото в верховьях реки Белой.

      – Вот, вот!.. В самый раз ему прикачнулась печаль о чужом золоте!

      – Не наше дело, – строго остановил жену Гаврила Семеныч. – Мало ли чужестранных народов у нас по золотым промыслам околачивается! Может, у него легкая рука на наше-то золото. Случается… Вон екатеринбургские купцы как поднимают Кочкарь: деньги прямо лопатой гребут. Из Невьянска тоже и протчие…

      Утром на другой день Гаврила Семеныч поднялся рано, как всегда, наскоро напился чаю и ушел с гостем на базар. Последнее опять обеспокоило Маремьяну Власьевну.

      А весеннее утро было отличное. Стояли последние числа апреля, и снег везде стаял. Начали распускаться вербы и березы. По низинам около воды высыпала первая зелень. Улицы в Миясском заводе в буквальном смысле тонули в грязи, и возы с кладью приходилось иногда добывать из нее бастрыгами и прочим дрекольем.

      – Время-то какое… а? – повторял Катаев, любовно глядя на далекую линию гор. – Вода тронулась… Самое время теперь работать на промыслах. Огнем горит работа…

      – Это уж что говорить, – соглашался Поршиез. – Вся сила в воде… Так, говоришь, обыскали башкиришки золото на Белой?

      – Богатое золото, сказывают… В самой верхотине реки, где она выпадает под Чи-Ташем.

      – Случалось, бывал. Это за Теребинском будет… Ох, и народец только там живет, первые воры на всю округу!

      – Ну, и по другим местам тоже рта не разевай, Гаврила Семеныч! Известно, промыслы…

      – Да, случается… Я еще на Кумышаке бывал, Егор Спиридоныч.

      – Ну-у?..

      Катаев