Слоны умеют помнить. Агата Кристи

давнего прошлого. На крещении.

      Она пошла на крещение Селии и в качестве подарка подобрала очень милое серебряное ситечко в стиле королевы Анны. Очень милое. Прекрасно подойдет, чтобы процеживать молоко; а потом крестница всегда сможет продать его за приятную цену, если ей захочется иметь деньги на карманные расходы. Да, ситечко она действительно вполне вспомнила. В стиле королевы Анны 1711 года. С изображением Великобритании в виде женщины-воительницы. Насколько проще вспомнить серебряный кофейник, или ситечко, или крестильную кружку, чем самого ребенка…

      – Да, – сказала она. – Да, конечно. Боюсь, я уже очень давно не виделась с Селией.

      – Ах, понимаю… Она, несомненно, довольно импульсивная девушка, – сказала миссис Бёртон-Кокс. – То есть очень часто меняет свои идеи. Конечно, очень умная, прекрасно училась в университете, но ее политические взгляды… Думаю, все молодые люди нынче имеют политические взгляды.

      – Боюсь, я не очень слежу за политикой, – сказала миссис Оливер, для которой этот предмет всегда был анафемой.

      – Видите ли, я хочу довериться вам. Хочу сказать вам, что именно я хочу узнать. Уверена, вы не будете возражать. Я от столь многих слышала, как вы добры, как всегда доброжелательны…

      «Уж не собирается ли она занять у меня денег?» – подумала миссис Оливер, знавшая много бесед, начинавшихся подобным образом.

      – Видите ли, этот вопрос имеет для меня огромную важность. Я чувствую, что действительно должна это выяснить. Селия, видите ли, собирается выйти замуж – или думает, что собирается, – за моего сына Десмонда.

      – Ах, вот как! – воскликнула миссис Оливер.

      – Во всяком случае, сейчас она носится с такой идеей. Конечно, нужно побольше о ней узнать, я кое-что очень хочу узнать. Это крайне необычно – спрашивать у кого-то, и я бы не стала… ну, то есть я бы не стала вот так вдруг расспрашивать незнакомого человека, но я не считаю вас незнакомым человеком, дорогая миссис Оливер.

      «Лучше бы считала, – подумала миссис Оливер. Теперь она занервничала, опасаясь, нет ли у Селии внебрачного ребенка, или не собирается ли она родить такого, и не собирается ли миссис Бёртон-Кокс посвятить ее, миссис Оливер, во все подробности. Это было бы очень неловко. – А с другой стороны, я не виделась с Селией пять или шесть лет, и ей, наверное, теперь лет двадцать пять – двадцать шесть, так что будет довольно просто сказать, что я ничего не знаю».

      Миссис Бёртон-Кокс наклонилась к ней и тяжело вздохнула.

      – Я хочу, чтобы вы сказали мне – так как уверена, что вы должны знать или иметь определенную догадку, – как все это произошло. Ее мать убила ее отца или отец убил мать?

      Чего-чего, а вот этого миссис Оливер никак не ожидала. Не веря своим ушам, она уставилась на миссис Бёртон-Кокс.

      – Но я не… – Она замолкла. – Я… Я не могу понять. То есть – по какой причине…

      – Миссис Оливер, вы должны это знать… Такая нашумевшая история… Конечно, я понимаю, столько лет прошло –